Кулагин поскользнулся и начал валиться под стол.

«Олежке осталось жить не более месяца».

На полу его снова скрутило. Кулагин, уже не соображая, что делает, свернулся клубком, подтянул колени к подбородку. Из носа текла кровь вперемешку с соплями. По щекам бежали ручьями слезы. Кулагин обмочился.

– Господи, – взмолился он из-под стола. – Да за что же… За что…

Сверху, из колонок, донесся знакомый сигнал. Как ответ оттуда, свыше.

Собравшись с силами, Кулагин присел на полу в луже и, задрав голову, посмотрел на монитор.

НАЖМИТЕ СЮДА, ЕСЛИ ВАМ ТОЖЕ ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩЬ.

– Еще как требуется, – просипел он.

Встал на карачки, вытянул дрожащую руку. Задел телефон, и тот свалился на пол. Кулагин нащупал мышь, подергал ее – курсор ожил и завис над кнопкой.

Диалоговое окно пропало. Вместо него на экране появилась форма для отправки электронной почты. Поле для текста уже было заполнено:

«Отправь эту ссылку кому-нибудь из знакомых, чтобы отвести проклятье».

На саму ссылку Кулагин даже не взглянул, лишь мельком отметил набор английских букв, двоящихся из-за резко ухудшившегося зрения и сливающихся в нечитаемую абракадабру.

«Кому-нибудь… чтобы отвести проклятье». Вот что главное.

Голова все еще грозила взорваться изнутри. Тело ослабло, ноги не слушались. Тогда Кулагин вспомнил, как провел последние часы перед возвращением домой. Вспомнил начальника смены, кладущего перед ним заявление на подпись: «Прошу уволить по собственному желанию…» Дурную бабу из продуктового: «Куда-то торопитесь?..» Кассиршу: «Да у него же трубы горят…» И мать-побирушку с протянутой рукой, и злобного молодого парня: «Ты чо такой некультурный, дядя?..»

И Катю.

Всегдашняя злоба вновь вскипела внутри, заставив подняться в полный рост и, нависнув над столом, положить перепачканные в рвоте и крови пальцы на клавиатуру.

«Купите букетик. Возьмите флаер. Подайте на билет. Сигаретки не будет?..»

«Всем от меня что-то нужно. Никто не желает оставить в покое».

Но Катюха… Всю жизнь испоганила. Под откос пустила, по наклонной, да? И еще совести хватает требовать денег для дочки, как будто и так непонятно, что он Милку любит, как будто обязан всю жизнь ей что-то доказывать…

Дрожа от боли и ярости, Кулагин набрал памятный еще с доразводных времен адрес электронной почты. Переключившись на текст самого письма, удалил оттуда «отправь ссылку…», а вместо этого напечатал: