— Попался, мудачье! Ха!

— Поздравляю, — произнес я.

— Правило «лучше поздно, чем никогда» не всегда обязательно срабатывает.

— Ладно, ладно. Хорошо уже то, что мы его не посеяли.

— Не заставляй меня плакать. Вспомни мы о нем вчерашней ночью… Сейчас двое людей находятся на волосок от смерти из-за того, что я полезла за молотком, который нам, оказывается, и не требовался.

— Пока никто не умер, — заметил я.

Не считая Эллиота и твоего мужа, Билла, добавил про себя. Но, справедливости ради, они отбыли в мир иной прежде, чем возникла (не-) надобность полезть в багажник.

— Пока — да, — пробормотала Кэт. — Я не знаю, как, черт возьми, мы собираемся выпутаться из этого дельца так, чтобы хоть кто-то при этом не умер.

— Поживем — увидим, — сказал я.

— Я, наверное, сейчас схлопочу хороший шанс умереть, когда начну протискиваться обратно к тебе.

— О, мой Бог, — пробормотал я, вжимаясь в сиденье.

Перевал вдруг остался позади — и мы будто выехали из туннеля, вырубленного в скале: на нас навалилась громада синего, безбрежного неба. Под нами — далеко-далеко под нами — раскинулась пустынная долина. Фургон был уже на пути вниз — на кривом и узком двухполосном съезде.

— Ух ты! — протянула Кэт из-за спины.

— Лучше сиди, где сидишь, — предупредил я ее.

Дорога выглядела крутой и опасной. Искривленные дуги скалистых обрывов поддерживали дорогу с правой — нашей — стороны; где-то там, внизу, было дно дола. По левую же сторону холм продолжал вздыматься вверх.

Один неаккуратный поворот равен одному долгому свободному падению. Нехитрая арифметика.

Мне не хотелось ехать здесь. Было сильнейшее желание остановиться и развернуться в другую сторону.