Картина застыла — из фургона так никто и не вышел, Пегги распласталась по земле.

— Знаешь, вот что ты мне ни говори, а я все же пойду, — сказала Кэт. — Что-то мне это все не нравится. — Она открыла свою дверь.

Я дернулся навстречу, но опоздал — пальцы ухватили только краешек ее рубашки. Она без труда вырвалась и побежала.

Пегги наконец-то зашевелилась. Попробовала приподняться на локтях.

Я распахнул дверь. Пока я выбирался, Кэт, с поднятыми руками, будто сдаваясь, уже была на полпути к распахнутой дверце.

— Я согласна, Снег! — кричала она на бегу. — Я иду! Оставь ребенка в покое!

До дверцы оставались считанные шаги.

Метнувшись обратно за руль, я, отчаявшись, снял машину с тормозов, рванул на себя рычаг передач и вдавил педаль газа. Взревел двигатель, тонко завизжали шины. Автомобиль рванулся вперед, будто пущеный из пушки. Кэт уже была одной ногой в фургоне.

Потом — повернула голову. Ее глаза распахнулись широко-широко. Губы удивленно округлились.

Кэт еле-еле успела спрыгнуть, когда я протаранил тылы фургона.

Руки мои согнулись, и лоб едва-едва не повстречался с рулем.

Но краем глаза я успел увидеть, как Кэт отбегает прочь, размахивая руками и пытаясь не упасть.

Нога моя прилипла к педали. Я уверенно пахал вперед.

И не остановился до тех пор, пока не поравнялся с Пегги и Кэт. Наша машина замерла, но фургон продолжал катиться. Видимо, у Снеговича сейчас были проблемы с тем, чтобы добраться до тормоза.

Поставив машину на аварийное торможение, я распахнул дверь и выскочил.

Пегги была уже на ногах, прижав руки ко рту и тараща глаза из-под съехавших темных очков то на меня, то на фургон. Бретелька сарафана сползла с ее плеча, и несчастная простыня держалась на честном слове. Грудь оголилась до половины — настолько маленькая, что, наверное, стоило бы Пегги завести руки за спину, она бы мало отличалась от груди среднестатистического парня ее возраста. Кэт стояла чуть поодаль, на грязевом холме, и глаза ее были явно прикованы к фургону.

Я повернулся.

Фургон ошалело мигал поворотником — один умудрился уцелеть после моего безумного тарана. Взвыв перегруженным мотором, он сделал рывок вперед. Чихнул вонючим черным дымом. Еще рывок. Мне казалось, что уж теперь-то он точно далеко не уедет. Но — еще рывок — и наш с Кэт автомобиль, просев на рессорах, выпростался из развороченного фургоньего зада.

Из погнутой и наполовину свернутой выхлопной трубы, кашляя, повалил дым. И фургон рванул вперед. От нас.

— Он уезжает! — завопила Пегги. — Нет! Пожалуйста, стойте!