Проигнорировав ее, Кэт рассказывала дальше:

— Я никогда не видела, чтоб он превращался в летучую мышь или что-то в этом духе… я даже его возраста не знаю. Возможно, он был просто по-настоящему жуткий, нестандартный маньяк, ловивший кайф от укусов и питья крови. Вот что он со мной проделывал. Кусал — и пил. Глянь вот сюда. — Кэт приспустила рубашку с левого плеча и повернулась к Пегги боком, чтобы было видно ранки на шее. Моими стараниями они выглядели новыми. Проколы перестали кровоточить, но кожа вокруг них была красная и припухшая.

Пегги приспустила темные очки и сузила глаза. Внимательно оглядела шею Кэт. Цыкнула зубом.

— Ерунда, — последовал вердикт.

— Это не ерунда, — возразил я.

— Никакими зубами таких не сделать.

— У него зубы — особые, — объяснила Кэт. — Как иглы. Из стали.

— Вот как?

— Ну, стальные только клыки. Его глазные зубы. Это даже не столько зубы, сколько насадки. Он может снимать их и надевать, когда заблагорассудится.

— Мы можем показать ей все, — сказал я Кэт.

— Нет, не открывая багажник — никак. А багажник открывать нельзя.

— Почему? — спросила Пегги, явно сбитая с толку.

— Солнце, — сказала Кэт. — Вещь, губительная для вампиров.

— О. Ах, да. Поняла.

— Мы откроем его после наступления темноты, — сказал я. — Вот тогда-то ты все сама увидишь.

— Вдруг эти штуки — грим? — усомнилась Пегги.

— Коснись, — сказала Кэт и наклонилась к ней.

Пегги, переложив пивную банку в левую руку, зависла над шеей Кэт. Из-за неудобной позы платье на ее груди смялось, придав той какой-то более-менее женственный объем; впрочем, иллюзия рассеялась, когда девушка выпростала руку и аккуратно приложила палец к одной из ранок.

— Ух ты, — выдала она наконец. — Настоящие.

— Ну вот, видишь? — спросила Кэт.