Сквозь облако пыли перед нами я различил загоревшийся тормозной сигнал.

— Всем — внимание, — объявил я.

Грунтовая дорога продолжала постепенно загибаться влево, но фургон, не спеша войти в поворот, притормаживал. Я ослабил нажим на газ. Моя нога замерла над тормозной педалью.

Пегги устремила взгляд вперед.

Кэт подалась ко мне, выглянула в проем между сидений.

— Как думаешь, зачем он тормозит теперь?

— Знал бы прикуп — жил бы в Майами.

Фургон свернул налево и загрохотал по грубой плоскости пустыни. Никакого намека на дорогу там, где он сейчас ехал, не было. Справедливости ради стоит заметить, что и особых препятствий передвижению там не было тоже. Редкие невысокие барханы, кактусы, полынь. Ничего такого опасного.

Я свернул с дороги и последовал за фургоном.

Машину подбросило.

— Полегче, — попросила Кэт.

Я убрал ногу с газа, и болтанка уменьшилась вместе со скоростью.

— Что-то мне подсказывает, что мы почти у цели, — тихо сказала она.

Да, похоже, Кэт была права. Что-то такое и я чувствовал. Неприятные холодок и тяжесть в животе.

34

— Ай-яй-яй, — вырвалось у меня чуть попозже, когда дорога под колесами настолько испортилась, что держать автомобиль ровно стало очень и очень непросто. С пивом мы закончили — Пегги так и не допила свое, — и я мог спокойно вертеть баранку обеими руками. Хоть в салоне машины и было прохладно чаяниями кондиционера, руль в моих руках был скользким, а рубашка от подмышек и до самой талии была пропитана потом.

— Нормально едем, — приободрила меня Кэт. Она наклонилась вперед, чтобы видеть через ветровое стекло, и сжимала спинку сиденья обеими руками. Отражение ее лица в зеркале заднего вида тряслось так сильно, что превратилось в смазанное пятно.