— Ладно, пойдем, поищем. — Это Кэт адресовала уже мне.

Я кивнул.

Вместе мы пошли к ближайшей хижине. Ее окна были заколочены, но дверь стояла приоткрытой. Деревянные стены и жестяная крыша были сплошь в пулевых отверстиях. Кэт приоткрыла дверь и шагнула внутрь. Я последовал за ней.

Внутри царила темень, то тут, то там прорезанная золотистыми солнечным колышками, в которых кружилась пыль.

Кто-то, наверное, здесь когда-то жил.

Но те времена остались в прошлом.

Лачуга была завалена мусором. Нас окружали пустые пивные банки, пачки из-под сигарет, тряпки и доски. Было здесь и ведро, тоже кем-то расстрелянное. Была потемневшая от пыли подушка, была рассыпанная по полу колода карт, а венчало композицию трехногое плетеное кресло.

Донни здесь не было. Похоже, здесь вообще никого не было уже месяцы. Годы.

— Не заметил ничего забавного? — спросила Кэт.

— Нет. А что?

— Ни одного граффити.

Она была права. Видавшие виды деревянные стены не тронула краска из баллончиков. Ни одного штришка маркера, ни одной корявой росписи.

— Граффитеры не забредают так далеко в пустыню, — сказал я.

— Зато забрел кто-то с пушкой. Ты только посмотри на все эти дырки.

— Это просто часть пустынного менталитета, — пояснил я. — В таких местах, где никто за тобой не следит, всегда находятся любители пострелять по мусорным кучам.

— Которых тут предостаточно, — добавила Кэт.

— Было бы неплохо, если бы эти ребята показались сейчас, — сказал я. — На большом хорошем джипе.

— Они могут начать палить по нам.