А что если они доставили туда трупа (трупов) из морга? Или разложили какой-нибудь гадости вокруг? Я ведь чувствую, что это какой-то прикол. Скажут и захихикают вдруг, хлопая друг друга по плечам. Таким идиотом вдруг себя почувствуешь, настоящим дураком.

И сегодня я вроде как должен увидеть второй корпус. Честно, ночью у меня туда идти особого желания нет. И вообще, я думаю что Олег и другие парни решили меня разыграть.

Пластиковый чайник «Phillips» щелкнул и отключился. Я залил в кружку с коричневым налетом на стенках кипятку. Сахар и крупинки кофе встретившись с водой издали тот самый неповторимый звук, а в нос ударил превосходный аромат. Хотя это я выдумываю. Так себе запах, поскольку кофе растворимый, да ещё из старых запасов. Наверно в гранулах полно канцерогенов и всякой химии. Полезного мало, но ведь чем-то я себя должен травить.

С наслаждением вытянул под столик ноги. От целого дня беготни с ведром, от бесконечной уборки ступни гудят как треснувшие колокола.

Можно ли вести речь о везении? Наверно. Хотя почему-то с детства я понял, что моя судьба будет напрочь связана с казенными домами. Так обычно и бывает. Своих родителей я не знаю. В свидетельстве о рождении кто-то шибко умный написал мне фамилию «Неизвестный». Сразу чувствуешь себя каталогом на компьютере: «Новая папка 1», «Новая папка 4» и так далее. Хорошо имя нормальное - Алексей.

Детдомовская жизнь трудная. Постоянные тычки и затрещины, постоянный голод, который выгрызает тебя изнутри. Те кто сдаются, становятся конченными людьми. Им тоже дорога в один из казенных домов: в тюрьму или психушку. Ну а вообще-то все мы - потерянные во мраке злой судьбы души.

Шанс один на миллион. По какой-то там программе. Ну и ещё я шибко обязан мозгами своим неизвестным родителям. Работать в больнице - это самое лучшее, о чем я мог мечтать. Пусть пока санитаром, медбратом - да кем угодно. А я закончил медучилище и прохожу практику.

Хотя пока не до конца уверен, получится ли. Тем ли делом я занялся? Ведь палаты так напоминают о детдоме...

Каморка небольшая, три на три метра. Оконце совсем маленькое, закрыто всем чем можно: грязными брызгами и подтеками, никогда не стиранной занавеской, чахлыми цветами в горшках, кованой решеткой. Обои пожелтели как будто от никотина, а на самом деле просто от старости. Курить ведь тут запрещено. Собственно, я так и не пристрастился к сигаретам.

Само здание хоть и после ремонта, но уже достаточно старое. А уж второй корпус так и вовсе древний.

Сразу заметил под ногами белый листок. Перед обходом его точно не было. Обычный, тетрадный, сложен вдвое. И зачем только они создают тайну на пустом месте? Сразу чувствуешь себя посвященным в некое братство.