Но при упоминаниях о трениях с ними Виктор только отмахнулся: не до них. Оказалось, что энергетическое сердце всего технического наследия Гранлео для своего запуска было настроено только на считывание параметров с живой ладони последнего императора. То есть здесь совершенно отсутствовал выборочный принцип нескольких систем блокировки. Как на всех бронированных дверях в тайных помещениях.

Вначале пришельцу показалось, что получить разрешение от компьютера на управление реактором вообще невозможно. Настолько сложными и категорическими оказались требования предоставить изначально ладошку Гранлео. Тому было просто: вошел, подержал две минуты руку в углублении счетного устройства – и управляй невиданной энергией по своему усмотрению. Тогда как перед Виктором встала неразрешимая на первый взгляд задача. И только осознание того, что ладонь скорей всего за эти девятьсот лет все-таки менялась от отца к сыну, позволило догадаться, что перепрограммирование все-таки возможно.

Но на этот сложнейший, отупляющий процесс ушло почти трое суток. И раньше никак не получалось. Что только не делал Менгарец, кого только не подключал к себе в помощники, какие только поиски не предпринимал – ничего в первый и второй день не получалось. Единственный ключ, который оказался у него в распоряжении – это древняя тетрадь с малоразборчивыми каракулями. На нескольких страничках там контурно обозначалась центральная консоль пульта управления, и непонятными знаками давались указания, и виднелись еще более несуразные сноски и сокращенные до абсурда слова. По всей видимости, этой тетрадкой то ли пользовался, то ли составил для своих потомков один из первых Гранлео. Возможно, он страдал склерозом, возможно, преднамеренно хотел оставить уточняющие рекомендации по обслуживанию всех технических средств, но разгадывание его каракулей однозначно забрало у монаха за два дня двадцать лет жизни.

Чтобы хоть как-то вчитаться и разобрать буквы, Виктор и спать с тетрадкой ложился, и, просыпаясь, сразу в нее утыкался. В остальное время он и просто ее пытался читать, и увеличивал каракули с помощью переписи, и старался уловить суть подсознательно, глядя на обе развернутые страницы немигающим взором. И как он ни проклинал уникальную находку, на треть расшифрованные каракули все-таки дали ему некоторые подсказки. И на третий день дела по перепрограммированию разрешающего контура сдвинулись с мертвой точки. А радостный блеск в глазах и хорошее настроение исследователя заметили все визитеры. Хотя первой, конечно, сделала это принцесса. Свой очередной доклад она начала с восклицания: