На самом деле план был гораздо масштабнее. На самом деле он собирался найти и поквитаться с фон Клейстом и его цепным псом Вольфом. Вот такие у него были планы на эту ночь. И Влас больше не вписывался в эти планы. У Власа теперь была своя задача.

Из дома они вышли через черный ход, нырнули в холодные волны тумана. Григорий шел впереди, Влас со Стеллой на руках старался не отставать. Верил ли он в то, что она не мертва? Хотел верить – это точно. Жаль, что вера – это всего лишь часть дела…

С замком Григорий справился в два счета, мягко толкнул дверь. Дверь открылась без скрипа, впуская их в темное и сухое нутро водонапорной башни. Он мог видеть в темноте, но Влас был всего лишь обычным человеком. Чтобы впустить внутрь хоть немного света, пришлось вырвать одну из досок, которыми было заколочено окно. Тут, внутри, ничего не изменилось. Все тот же металлический хлам, все тот же котел. Тяжелый люк Григорий потянул на себя без страха и сомнений, заглянул внутрь. Никого… Да и кто там мог быть, если он похоронил тех несчастных мертвых девочек?

Трех похоронил, а теперь вот принес в башню еще одну. Ни живую, ни мертвую… Ее бы туда – в темное жерло котла. И люк закрыть. На всякий случай, от греха подальше. Но одного взгляда на Власа хватило, чтобы понять – не согласится ни за что на свете. Значит, второй вариант. Тоже страшный, но третьего не дано.

– Это тебе. – В руку Власа он вложил остро заточенный осиновый кол. – Это на случай, если она…

– Я знаю, на какой случай, – оборвал его Влас и сунул в зубы папиросу.

– Курить нельзя. Он может почуять дым.

– И это я тоже знаю. Ты иди, Гриня. А мы тут как-нибудь продержимся.

Он ушел, но перед тем, как уйти сказал:

– Влас, если она перекинется, это будет уже не она. Понимаешь? Она будет говорить, как Стелла. Она будет умолять и завлекать, но единственным ее желанием будет впиться тебе в глотку. Я знаю, я видел…

– Как ты смог… – Влас выразительно посмотрел на осиновый кол. – Как у тебя поднялась рука?

– Не у меня. – Он покачал головой. – У тети Оли. Считай, мне повезло.

Чтобы Влас не увидел гримасы боли на его лице, Григорий сначала шагнул в поток, а потом к приоткрытой двери. У каждого из них своя боль и свой выбор. Влас думает, что свой он уже сделал, но на самом деле выбор ему только предстоит.

Туман снаружи сделался непроглядным. Непроглядным для человека – не для упыря. Поэтому Митяя Григорий заметил раньше, чем тот его. Митяй стоял, прислонившись спиной к старому вязу и дышал тяжело, как после быстрого бега. Ни Танюшки, ни Севы поблизости не было.