Семейные фотографии.

Был ли Ангус тем маленьким мальчиком?

Дальше висело старое индейское одеяло, грубо наброшенное на деревянную перекладину. Берт решила, что за ним может скрываться еще одна дверь. Или, может быть, тайный склад оружия. Ее мозг без устали прорабатывал различные варианты. Если застать Ангуса врасплох, Рик может напасть на него. Тогда я брошусь за одеяло, схвачу пистолет или что-нибудь в этом роде, и, отстреливаясь, мы могли бы пробиться наружу...

Ага. А свиньи могут летать.

Ее взгляд скользнул влево, осматривая оштукатуренные стены, местами покрытые обрывками коричневых обоев в цветочек. Часть левой стены, дальней от одного из трех окон хижины, была украшена выцветшими фотографиями мужчин.

Священнослужители давних времен. У них было много общего - собачьи ошейники вокруг широкополых шляп и вымученные, страдальческие выражения лиц. Но, как оказалось, это были изображения двух разных людей. У одного, старшего, была густая кустистая борода и злые глаза. У другого были такие же злые глаза, но он был моложе и чисто выбрит.

Отец и сын.

Слева от нее, у оставшегося окна, стояла раковина из бурого камня. Рядом с ней горящая печь издавала тихие шипящие, потрескивающие звуки. От нее исходило омерзительное зловоние. В лоток для золы под печью летели капли и потоки жира. Падающий жир оставлял темные дыры в кучках мелкого серого пепла.

- Тебя заинтересовали мои фотографии, шлюха? На них мой папа и мой дедушка. Два хороших человека в сутанах. Проповедовали слово Господа всю свою жизнь... Да, сэр... они были хорошими людьми, мои отец и дед. Мужчины, которыми могла бы гордиться мать. Они избавляли мир от таких ПОДОНКОВ, КАК ВЫ!

- Ты, ублюдок... - Рик поймал предостерегающий взгляд Берт и захлопнул рот.

- Без обид. Без обид... - сказал Ангус, похотливо ухмыляясь в сторону Берт. - Надо продолжать делать работу Господа.

Если он будет продолжать в том же духе, я убью его, - подумал Рик.

Поняв его мысли, Берт слегка нахмурилась и покачала головой.

Ангус ушел в себя. Не обращая внимания на мысленный диалог пленников, он любовно прижимал винтовку к груди, его костлявые пальцы ласкали твердую сталь. Проповедник начал раскачиваться взад и вперед. Ремни с ножами на его коленях зашевелились и заскрипели. Этот звук вывел его из задумчивости, и он продолжил свой рассказ.