В нетерпении я зажег спичку и поджег одну из полосок ткани. К моему облегчению, в этой яме не оказалось никакой незваной компании.

Я также обнаружил дверь в гробницу.

Странный золотой диск, украшенный скипетром Осириса, был приложен в качестве печати к каменной двери и удерживался на месте пенькой. В свете своего слабого света я видел несколько видов иероглифов, выгравированных на двери. Под руководством отца я научился читать на этом языке, и теперь казалось, что знал его с рождения. К сожалению, кто-то срезал нацарапанные глифы, сделал все, чтобы они стали нечитаемыми.

Мне уже доводилось видеть такую работу. Без сомнения, это была могила изгоя или проклятого, того, чье имя было предано анафеме.

От осознания этого по моей обнаженной коже пробежали мурашки. Будучи скептиком в вопросах сверхъестественного, я не должен был быть встревожен, оказавшись у дверей гробницы того, кого прокляли древние жрецы. Однако я испугался: я чувствовал зло, исходящее от этого места. Оно пробирало меня до костей.

Отойдя от двери, я стал искать выход.

Его не было.

Ни одного.

Это не стало большой неожиданностью: мой путь в эту камеру был единственным способом входа или выхода.

Я был рад, что у меня есть револьвер. По крайней мере, он обеспечит мне быстрый конец, а не медленную и безумную агонию смерти от обезвоживания.