Ожидание было долгим. Я сидел на камне и смотрел на пустынный пейзаж с бесконечными песчаными просторами. Я, наверное, выглядел как Ахав, ищущий в волнах своего проклятого белого кита. Никто не может понять ужасов этой чертовой ямы; никто не может понять того восторга, который я испытывал, ожидая при свете луны, появления человека, который меня туда засадил, чтобы отомстить ему.
Ожидание было долгим. Я сидел на камне и смотрел на пустынный пейзаж с бесконечными песчаными просторами. Я, наверное, выглядел как Ахав, ищущий в волнах своего проклятого белого кита. Никто не может понять ужасов этой чертовой ямы; никто не может понять того восторга, который я испытывал, ожидая при свете луны, появления человека, который меня туда засадил, чтобы отомстить ему.
Человеку?
Человеку?
Нет! Его трудно назвать человеком.
Нет! Его трудно назвать человеком.
Мое сердце колотилось, руки дрожали, даже зубы стучали, несмотря на ночную жару. Несколько раз я истерически смеялся, заглушая смех ладонями.
Мое сердце колотилось, руки дрожали, даже зубы стучали, несмотря на ночную жару. Несколько раз я истерически смеялся, заглушая смех ладонями.
Наконец, появилась Кармен. Ее золотистые локоны каскадом ниспадали по спине, а бедра покачивались при ходьбе.
Наконец, появилась Кармен. Ее золотистые локоны каскадом ниспадали по спине, а бедра покачивались при ходьбе.
Она держала за руку Кемвезе. Его халат сверкал белизной, как кость.
Она держала за руку Кемвезе. Его халат сверкал белизной, как кость.
- Я не вижу твоего друга, - сказал Кемвезе.
- Я не вижу твоего друга, - сказал Кемвезе.
Кармен вихрем отлетела от него, и ее смех прорезал тишину.
Кармен вихрем отлетела от него, и ее смех прорезал тишину.
- Где друг, которого избили?
- Где друг, которого избили?
Она постучала указательным пальцем по голове.
Она постучала указательным пальцем по голове.