Он был непробиваем. Страшные истории его бабушки глубоко запали ему в душу и сердце. Затем я рассказал ему о своих планах в отношении мумии, а также о своих стремлениях. Я рассказал о частной коллекции египетских древностей моей семьи. Я рассказал ему, что у нас пока нет мумий, и что мое сердце стремится пополнить нашу коллекцию такой печально известной дамой, как Амара.

Он возразил, что это глупо, опасно и невозможно. Помимо опасностей, связанных с самой Амарой, существуют законы. Меня удивило его знание египетских ограничений на вывоз артефактов, и еще больше удивило его знание проблем, с которыми мы столкнемся с властями Соединенных Штатов, которые рассматривают мумии не более чем зараженные микробами трупы.

- Я знаю способы, - сказал я, - как обойти все эти препятствия.

Я рассказал о друге моего отца, контрабандисте.

Магед был непреклонен; он не хотел участвовать в таких делах. Тогда я объяснил, что, конечно же, не только Амара будет переправлена в США, но и Магед поедет с нами. Он будет жить со мной и моим отцом, как один из членов семьи.

- Это правда? - спросил он, ошеломленный.

- Даю тебе слово.

С этого момента Магед стал так же энергично относиться к проекту, как если бы он сам его затеял.

Я смотрел, как он спускается по узловатой веревке. Он исчез в яме, и я был рад, что не упомянул Кемвезе. Его удивление при встрече с нашим старым другом было бы забавно видеть.