— Мисс Мэрион встала уже, Дженни?

Служанка отрицательно покачала головой.

— Мне кажется, она еще не проснулась, миссис Торн. Я стучала, стучала, но она не отвечает.

— Спасибо, — бросила Анна и заспешила в сторону спаль­ни тетушки Мэрион. Подойдя к дверям, Анна настойчиво по­стучала.

Ни звука в ответ.

Она приложила ухо к двери, но ничего не услышала.

— Тетя Мэрион, вы хотите опоздать на самолет?

И опять ни звука не донеслось из спальни.

Анна дернула ручку двери и вошла в спальню. Постель была пустой. Несмятые простыня и одеяло свидетельствова­ли о бессонной ночи тетушки. Анна бросилась в ванную и, не добежав до нее, обнаружила наконец тетушку Мэрион. Ста­рушка, вытянувшись, лежала на коврике возле кровати.

Тело ее застыло в такой неестественной позе, что было сразу ясно: Мэрион мертва. Старенькая Библия лежала здесь же, в нескольких дюймах от вытянутой руки.

Анна зажала рот рукой, чтобы не закричать, и зажмурила глаза, пытаясь отогнать от себя страшную реальность. И по­стыдный скандал накануне вечером, и глупые обвинения по­казались ей в один миг такими бессмысленными и жесто­кими.

Когда Анна вновь открыла глаза, взгляд ее упал на рас­пахнутое окно. Утренний ветер колебал бледные кружевные занавески.

К югу от Чикаго территория приобретала вид плоской равнины, как в Канзасе. Здесь в основном находились сель­скохозяйственные угодья. Новый завод, так приглянувшийся Бухеру, располагался именно в этой местности. Стеклянные стены завода простирались, казалось, в бесконечность — не здание, а прямо какая-то научная фантастика, и все это на фоне пейзажа XIX века.

Фантомами из будущего казались и опускавшийся прямо на поле вертолет компании «Торн Индастриз», и небольшой электрокар, поджидающий их. Выглядел электрокар весьма занятно — нечто вроде супертележки для гольфа с вмонтиро­ванной внутрь радиосистемой и телевизором.

Управлял электрокаром Дэвид Пасариан, шеф отдела сельскохозяйственных исследований компании Торнов. Это был человек Бухера.

Пасариан был смуглым индейцем небольшого роста. Еще во времена своей юности он испытал на себе, что такое го­лод, и уж кому, как не ему, было заниматься сельским хозяй­ством. Отдел Пасариана выискивал все возможные способы накормить ту часть земного шара, которая, к великому него­дованию индейца, называлась Третьим миром. Как не понять, возмущался он, что мир-то един, неделим, и либо все будут сыты, либо все будут голодать.

Пасариан вспомнил Бангладеш, где на улицах он видел ребятишек, сбившихся, как дикие собаки, в стайки. Эти вы­сохшие, сморщенные дети со вздутыми от голода животами готовы были убить за крошку хлеба. Сепаратизм, заложен­ный в самом словосочетании «Третий мир», бесил Пасариана так же, как и отношение к этим странам его начальника По­ля Бухера.