И еще эти четверо. Коммивояжеры. Их старомодные костюмы должны были бы чуть не насквозь пропитаться кровью, а они выглядели так, будто их только сейчас принесли из чистки. Даже на брюках появились стрелки. Раньше они выглядели совершенно одинаково – диффузные, безликие фигуры, а теперь приобрели индивидуальность: у одного уши торчат, у другого вырос длинный прямой нос.

Кровь на траве исчезла. Сделать выводы – большого ума не надо. Леннарт еще раз посмотрел на коммивояжеров – те стояли в непринужденных позах, словно чего-то ждали.

Он потер глаза.

Выводы-то сделать можно, но чего они стоят, эти выводы, если непонятно, что они означают? Это как когда Гунилла училась в гимназии и просила его помочь с математикой. Ей не давались уравнения с тремя неизвестными. X, Y, Z. Сам-то Леннарт окончил только среднюю школу, девять классов, и по математике был далеко не из первых. Он попытался объяснить это Гунилле, но, когда она начала настаивать: «Да, но если два икса и один игрек равны зет, то…», он полностью потерял нить. Какая разница, что будет, если такая-то и такая-то буква станет другой буквой, если ты не знаешь, что эти буквы означают? Один Гупп и два Хуппа равны восьми Плуппам. И что?

Именно такое чувство у него было и сейчас. Есть набор переменных. Если сложить их по-другому, будет другой набор. Это сделать, конечно, можно, но что за радость, если ты не понимаешь систему?

Все, что они посадили, растет противоестественно быстро, хотя солнца нет. Икс. И при этом, насколько хватает глаз, ничего, кроме травы, не растет. Почему? Игрек. Странные создания, не агрессивные, но… совершенно очевидно, что они питаются кровью. Зет. И так далее. Весь алфавит.

Удивительно, но настроение у Леннарта лучше, чем несколько часов назад, когда они с Улофом сидели и смотрели на бесконечное пустое поле. Пустота – это только одно неизвестное. Всего одно. Икс, Игрек или как там его не назови. А теперь есть кое-что, что надо во что бы то ни стало истолковать.

Рассказ Карины ничего не пояснил, а запутал еще больше. Они якобы находятся на перекрестке. В точке, где встречаются две тропы. А кресты, намалеванные кровью на их вагончиках? Как прикажете объяснить?

Все, что происходит, – полное безумие. Ни с чем подобным он в жизни не сталкивался, за исключением разве что того случая, когда вошел в комнату матери и обнаружил чудовищное искажение перспективы. Страшноватая история. Можно понять Дональда. Вообще-то самое разумное объяснение. Все, что они переживают, – сон. Хорошо бы, только поверить невозможно.