Услышал голос Карины.
– Мальчик мой, надо дождаться, пока все это кончится… Стефан, что ты делаешь?! Нет!!!
Стефан завернулся в банное полотенце, прикрыл голову и спину и полез на антресоли.
Это была соломинка, сломавшая спину верблюда. Он понял: все усилия защититься от дождя бессмысленны. Все равно кончится тем, что они прижмутся друг к другу и будут ждать, когда на них упадут первые смертельные капли. А у Эмиля даже не будет его любимых игрушек в утешение… чтобы обнимать их, когда папа и мама уже…
А-А-А-А-А-А!
…уже не смогут его защитить.
Эта мысль невыносима. И Стефан пополз вперед, не слушая отчаянные крики Карины.
Первые метры он ничего не чувствовал, только слышал, как несколько капель мягко шлепнулись о толстое полотенце. Не чувствовал и запаха, поскольку задержал дыхание, чтобы не дышать едким туманом. Но глаза щипало невыносимо. Наконец он протянул руку и ухватил свалявшуюся шерсть рысенка.
И в ту же секунду на руку упала капля. Начало жечь спину – полотенце уже не защищало. Словно раскаленные гвозди. Он собрал всю свою волю, чтобы не кричать, прикусил губу, похватал остальные игрушки, и в какую-то секунду…
…и в какую-то секунду не мог решить: возвращаться или остаться здесь, на антресолях.
Я останусь здесь. Мое тело – тоже изолирующий материал, я могу подарить жене и сыну несколько лишних минут.
Но когда героические намерения вступают в противоречие с невыносимой физической болью…
…они побеждают боль.
Это уже не гвозди. Огромный раскаленный утюг прижимает спину, и крик боли не удержать.