Вскоре свет осветил стоящую перед ними капсулу.

Она была больше двенадцати футов в длину, бледно-серого цвета, с резьбой на внешней стороне, напоминавшей Рузвельту египетские иероглифы. Она стояла на полу, почти по грудь высотой, и, казалось, была сделана из камня. Но на ощупь не была похожа ни на что, к чему президент когда-либо прикасался.

Проведя рукой по верхушке, Рузвельт удивился, насколько гладкой, почти скользкой, была поверхность. Как маслянистый шелк, но на пальцах не оставалось следов.

 - Как она открывается? - спросил он.

Стивенс передал лампу Рузвельту и взял висящую рядом с дверью выколотку. Простым поворотом почти невидимого шва вся верхняя половина капсулы открылась на скрытых петлях, как гроб.

- Боже мой небесный, - вздохнул президент.

То, что находилось в капсуле, было ужасно до невозможности.

- Именно так я и подумал, - прошептал Стивенс.

- И оно... живое?

- Насколько я могу судить, да. В спящем состоянии, но живое.

Рузвельт хотел прикоснуться к нему, но не рискнул.

- Даже будучи осведомленный об этом, я все равно не могу поверить в то, что вижу.

Президент боролся со своим отвращением, удушливая жара усиливала мрачность момента. Рузвельт обнаружил, что из капсулы исходит резкий животный запах, почти как мускус.

Запах этого... существа.

Он оглядел его с головы до ног, не в силах отвернуться. Образ впечатался в его сознание и впоследствии стал источником частых кошмаров на всю оставшуюся жизнь.

- Каков порядок действий, господин Президент? Уничтожить его?

- Как мы можем? Разве это наше право? Подумайте, что это значит.

- Но что, если оно пробудится? Сможем ли мы сдержать его?

- Почему бы и нет? Сейчас двадцатый век. Мы ежедневно добиваемся технологического прогресса.

- Вы считаете, что общество готово к этому?