– Верно, – кивнул Цыган. – Что означает «выживу». Вот это я себе твердил в камере каждую ночь. У нас сразу началась активная половая жизнь, настолько активная, что Валька не вынес такого счастья. Ему сперва разбили очки. Он плакал и сжимал их в кулаке, пока его трахали. Потом нас заставили кукарекать… Ночью он взял осколок побольше, и я не стал его останавливать.

– Мне очень жаль, – пробормотал я.

Жуткий оскал исказил лицо Цыгана, его рука внезапно метнулась под стол. Что-то холодное, острое пощекотало мне ногу через ткань брюк и ужалило бедро.

– Не бойся, милый, – протянул он с отвратительным жеманством. – Если ты еще раз не вякнешь, как тебе, сука, жаль, я не выпущу тебе яйца в ботинки.

– Все хорошо? – спросила официантка, протирая стакан. Наверное, заметила мой дикий взгляд и капли пота на лбу. Острие чувствительно надавило мне на бедро.

– Да, – выдавил я. – Это мой старый друг.

Она покосилась на Цыгана. Тот состроил самую невинную мину – насколько возможно со шрамом в пол-лица и бельмом на глазу. Официантка пожала плечами, решив, очевидно, что ее хата с краю, и отвернулась.

Свободной рукой Цыган взял мою чашку.

– Помянем покойного Валентина Смирнова! – Отхлебнув, скривился: – Тю, ты туда нассал, что ли? На вкус чисто моча.

– Ты обещал меня не трогать, – мой голос дрожал. – Вас бы все равно посадили, пойми. И это я пытался вас остановить, забыл?

– Век не забуду. И как ты с Мартыном спелся – тоже. У меня руки чешутся всадить тебе заточку в глаз. Но даже у трусов есть право на искупление. Сегодня мы с тобой будем восстанавливать попранную справедливость.

С этими словами он вынул руку из-под стола и убрал заточку в карман.

– «Мне отмщение, и Аз воздам», – сказал я, несколько осмелев. – Так в Библии сказано.

– Мне больше нравится «Провидение предоставляет карать и наказывать злодеев нам, смертным». Помнишь то кино про негритят? – Его лицо тронула мечтательная улыбка, сделавшая его еще безобразнее. – Вот было времечко!

Конечно, я помнил.

Далеким летом 1988 года четверо пацанов, еще не ставших Кровавыми мальчиками, тайком пробрались в кинозал на фильм «Десять негритят». Сидя в темноте, они не дыша смотрели, как зловещий мистер Оуэн истребляет одного за другим десятерых убийц, избегнувших правосудия. Кто он такой, этот загадочный мистер, нам узнать не довелось: на восьмом «негритенке» я позорно взвизгнул и привлек внимание билетерши.

Валька матерился и качал права, но нас все равно вытурили. На улице Цыган от души дал мне по шее. Более чем заслуженно.

Подходя к своему двору, мы увидели дым, а во дворе обнаружили пожарных, «скорую» и толпу очень злых соседей. Оказывается, Стрижка, за которой Мартыну надлежало приглядывать, пока мать на работе, развела костерчик, чуть не спалив весь дом. Тетя Зина коршуном налетела на нерадивого отпрыска и при всем дворе оттаскала его за вихры. Легко отделался, любой из нас за такой косяк получил бы ремня.