Я оторвался от монитора и посмотрел на Лилю. Свет из холла лежал на её плечах, игривым блеском играя в распущенных волосах и в строгом выражении её глаз – некогда бывших сосредоточением доброты и ласки. Уголки рта были опущены вниз, а руки перекрещены на груди. Она напомнила мне мать, когда та отчитывала меня за очередное непослушанье.

– Это упрёк или всего лишь ворчание? – в отличие от неё, мой голос оставался ровным и спокойным, без единой нотки недовольства.

– Я тебя ни в чём не упрекаю, – она взглянула на экран с текстом, – просто говорю о вещах, каковыми они являются на самом деле.

– Действительно? – я не особо думал над смыслом её слов, сгорая в нетерпении вернуться обратно к рукописи.

– Именно! – лицо её на мгновение потеряло строгое выражение. – Ты впустую тратишь своё свободное время, занимаясь этой ерундой.

– С чего ты взяла? – мне начал надоедать разговор с ней.

– А с того, дорогой, что каждая вторая твоя работа, на которую уходит уйма времени, отправляется в мусорную корзину.

– Те работы оказались неудачны, – я отвернулся к монитору, ожидая ухода Лили.

Услышав моё недовольное бурчание, она закинула голову и весело рассмеялась. В такие моменты мне хотелось взять её за горло и задушить, только бы не слышать эти унизительные насмешки. А она, зараза, не просто смеялась – она ржала, словно над безумно забавной шуткой. Хотя то, что я называю писательством – для неё и есть безумно забавная шутка.

– Неудачны? – спросила она, задыхаясь в волне смеха. – А как же это?

– Да, потому я их и выбросил, – я изо всех сил старался сохранить спокойствие внутри себя, что оказалось крайне трудно. Особенно когда какая-то дурочка гогочет в твоё ухо и говорит о вещах, в которых абсолютно ничего не понимает. – Но повесть, над которой я сейчас стараюсь сосредоточиться, превзойдет их всех.

Лиля хмыкнула, не веря моим словам.

– То же самое ты говорил и о предыдущих работах, после чего выбрасывал их, – она снова скрестила руки на груди. – Чем же эта будет лучше других?

– Увидишь… – сказал я, хотя на кончике языка вертелось совсем иное: «Заткнись и иди на хер, идиотка!»

В комнате воцарилась неприятное молчание, в котором отчётливо слышалось лишь тиканье часов. Я старался не смотреть на Лилю. Та будто бы пыталась прожечь во мне дыру. Чего она сейчас хотела добиться? Ей никогда не нравились мои увлечения, будь то чтение триллеров или их написание. «Хватит тратить своё время и зрение» – всегда говорила она, увидев мою склонившуюся над книгой фигуру, и каждый раз наш диалог оканчивался ссорой и впоследствии – обидой.