Я не желала себе такого тогда. Я не за этим приехала в Каракорум. И я хотела выжить любой ценой.

Сейчас это выглядит, конечно, и скорее всего, эгоистично и цинично. Но вы не были на моем месте тогда. И вам не стоит судить обо мне сидя перед экраном телевизора или компьютера и читая вот этот мой рассказ. Мои рассуждения молодой тридцатилетней женщины о жизни и смерти в горах. Я считаю, что каждый из вас окажись на моем месте думал бы тоже точно так же в тот момент на грани и волоске от самой смерти. И именно тогда я думала так. И я хотела жить, практически сорвавшись уже с любимым Леонидом Волковым в ту пропасть на Южной стене К-2.

Мне даже сейчас это жутко вспоминать. Именно тот самый момент, момент, когда ты осознаешь всю свою бесполезность и беспомощность. И самое страшное, что ты не способен помочь любимому уже ничем. Все мысли только о самой жизни. О том, как выжить. И только дикий кошмарный ужас самой страшной смерти в твоем человеческом сознании и больше ничего. Ты даже ощущаешь, как замирает от ужаса само твое сердце и все уходит куда-то в самые пятки. И ты цепляешься, что есть сил, за эти чертовы, торчащие камни и острые скалы своими руками и за тот торчащий в обледенелом снегу на самом краю обрыва ледоруб. А внизу в метрах десяти под тобой. Болтаясь и раскачиваясь на ветру и на длинной одной десяти метровой натянутой, как тугая струна нейлоновой альпинисткой перильной страховочной веревке над пропастью и над пеленой клубящихся внизу рваных под ним облаков, висит твой любимый. Такой же абсолютно беспомощный, и неспособный помочь даже себе самому. Он висит посреди ветра и ледяной пустоты над клубящимися внизу под ним рваными и жаждущими его, словно жаждущими его смертельного падения облаками.

Леонид, сорвав со своего лица свою кислородную маску и, пересиливая и перекрикивая злой ледяной обжигающий его легкие и лицо ветер — Роуз! Послушай меня! Я сделал много в своей жизни ошибок! Но я все сейчас исправлю!

Он, расстегнув ремни своего тяжелого альпинисткого рюкзака, сбрасывает и его с себя в ту пропасть.

— Роуз! — он произносит мне — Слышишь меня, Рози!

— Я слушаю тебя, любимый! — я ему кричу сквозь свою кислородную маску, но ощущаю, что задыхаюсь. Что даже скоро и произнести не смогу ни слова. Эта натянутая звенящая пристегнутыми на ней карабинами и крючьями страховочная метров десяти перильная нейлоновая веревка, этот спасательный альпинисткий фал убивает меня. Убивает под его весом, придавив к самим скалам. Еще мой давящий сверху тяжелый рюкзак. И я понимаю, что даже умру раньше, чем упаду в пропасть со своим любимым Леней.