– Могу я увидеть ее?

– Разумеется…

Его отвели в комнату для новорожденных, где через стекло он мог посмотреть на свою дочку.

– У нее есть имя? – спросила доктор, теперь имея все основания улыбаться при разговоре с Николасом.

– Что? – переспросил он, еще не до конца придя в себя.

– Имя? – повторила доктор. – Как зовут девочку?

– Имя? – Николас посмотрел сквозь стекло на ребенка. – Меган. Ее зовут Меган.

В тот вечер, придя в пустую квартиру и закрыв входную дверь на маленькую защелку, ему хотелось выпустить все свои эмоции: боль, злость, страх, отчаяние, безысходность. Выпустить в любом возможном проявлении, да только Николас знал, что они все равно никуда не денутся: эмоции, отпущенные «на коротком поводке» могут наделать еще больше беды вокруг человека, а потом снова вернуться к нему. Он понимал, что нет смысла заглушать эту боль, ведь она все равно останется, потому что причина… Причина боли непоправима.

Еще будучи в больнице, он позвонил родителям Меган. Он не хотел этого делать, он даже хотел сперва оповестить Эрика, ее брата, но решил, что трусость ему не поможет. Он догадывался, что ее мать будет во всем обвинять его, даже не зная, что произошло с ее дочерью.

А он знает?! Нет. Он не знает. Ему сказали, что она упала с лестницы, но так ли это?

Она звонила ему. Он так хотел услышать ее голос, что слишком громко и часто звал ее по имени. А ведь она что-то пыталась ему сказать. Вот только что?

Николас сидел в гостиной на диване, том самом, где не так давно они заснули после съеденных двух ведерок мороженого и несколько пакетов с печеньем. Собравшись с силами, он сбросил с себя верхнюю одежду, отнес ее в стирку, взял тряпку и ведро, чтобы отмыть уже засохшую лужу крови в коридоре. Ее крови.

Отмыв пол и уже возвращаясь с полным красной, пенной воды ведром в туалет, Николас заметил на полу какую-то книжку. Рядом сидел Джеймс Блонд, глядя на Николаса огромными, голубыми глазами, полными боли и отчаяния – еще один сирота, лишившийся любимой хозяйки. Николас решил, что уберет книжку, когда вымоет ведро и примет душ, вот только с душем не задалось: включив воду, к горлу подступил огромный ком, готовый вот-вот вырваться наружу в виде потоков слез из глаз. Но Николас, который только-только пришел в себя (насколько это вообще было возможно в его страшной ситуации), хотел во что бы то ни стало удержать себя в руках. Ему требовался ясный ум, потому что впереди предстояло решить много разных вопросов, требующих всего его внимания: от организации похорон до выписки маленькой Меган из детского отделения для новорожденных.