Он не ошибся. Меган подробно описала дом, рядом с которым оказалась. Читая его описание, у Николаса по телу бегали мурашки. Он прочитал о дохлом зверьке у стены в столовой, о подсвечнике, который мог послужить ей оружием (из-за которого она и вывихнула правую руку, и который в последствии остался лежать на лестничном пролете между первым и вторым этажом старого заброшенного особняка), о шагах над головой, о спальне, которая выглядит точь-в-точь как ее собственная, в которой он сейчас находился, только в ужасно заброшенном состоянии, и о комнате, ключ от двери которой она положила в карман.

«Когда я вошла в эту комнату, я поняла, что уже бывала в ней раньше, – прочел Николас, – только в прошлый раз я смотрела на нее не своими глазами. Её. Моей маленькой девочки. Такой красивой девочки. Не каждой матери выпадет шанс увидеть своего еще не рожденного ребенка таким, каким он будет, когда подрастет. Да что там – не каждой… Никому. Никому, кроме меня. Я не знаю, чем я заслужила такой подарок, но я второй раз вижу ее.

Когда я впервые видела ее во сне, это происходило так, что она смотрела в зеркало своими карими, совсем, как у Ника, глазами. Сегодня же все было иначе. Это была ее комната. Возможно, эту комнату для нее приготовил Он. Бугимен. Демон. Все равно, как его назвать. Но она еще не родилась, и видеть ее могу пока только я. Потому в той комнате не было ничего, кроме большого зеркала в старинной позолоченной раме. Я видела ее в полный рост, и это уже не было ее отражением – это была она. Наша девочка.

Я снова подняла руку и только тогда, когда я это сделала, она посмотрела на свою ладонь и тоже подняла ее. Я касалась зеркала, но чувствовала ее тепло. Одна моя рука лежала на животе, вторая – на зеркале. То чувство, что я пережила в тот момент сможет, пожалуй, сравниться только с тем моментом, когда я впервые возьму ее в руки по-настоящему.