Здесь и сейчас я осознал истину. Я почувствовал себя по-настоящему одиноким. Брошенным. Стремившимся к несуществующей свободе. Рвущим через сияние и черноту, как пылинка через рябь светотени. Мимо моих ног под водой проплывают рыбьи головы, их качает водичкой, прозрачной, чисто-зеленоватой, они клюют меня в пятки, целуют, тыкаются, как слепые котята, от их ледяных прикосновений дрожь вдоль всего позвоночника.

Вода уносит прочь останки рыб, обволакивая, лаская меня. Проплывают водоросли, тина. Живые мальки тычутся мне в ноги, снуют, суетятся, будто веселятся. От них совсем другое чувство, как от детишек, окруживших и танцующих вокруг хоровод.

*

Отряхиваюсь и иду на берег, несу ботинки в руке. Возвращаюсь и вижу, как во двор вкатывается синий шевроле, старый, проржавевший. Остановился, скрипнув. Открылась дверь водителя, вышел парень, живущий в этом доме. Тот же парень, но сильно моложе, стройнее, гладко выбрит. Открывает сзади дверь, подаёт руку. Выходит, выбирается, выползает осторожно его жена, пышная, длинноволосая, в ней не узнать ту стриженую худышку, какой я уже видал её издалека, в той, другой версии их семьи. В руках она держит малыша в голубых пелёнках. Мой малыш! Это он. А может это другое время в их жизни? Куда меня забросило? Дом ещё, пожалуй, до ремонта. Он, однако, всё так же бел. Кот выскользнул в лес, только и мелькнул хвостик. Ну что ж. Думаю, он не пропадёт и его не разорвёт над землёй. Страшно вспоминать, что случилось с единорожьей чашкой. Вот и ответ на вопрос, что происходит с пропавшими вещами! Мне было не смешно. Пока шёл, задумался. Накатили сумерки, от облака мигнуло тёмным, потом золотой луч и снова день, снова сумерки и будто кто-то замедлил киноплёнку. Я шёл в задумчивости, всё замечал периферией, переутомление сказывалось сложностью концентрации. Поднимаю глаза и вижу своё крыльцо. Скорее, было так. Шёл, опустив взгляд, увидел свою бурую ступеньку, поднял глаза… и вот я стою перед своим крыльцом, таким ровным и таким обветшалым. Кракелюр голубой краски. Под ней остатки красной, рыжей, зелёной, а на подоконниках даже жёлтая проглядывает. Снизу сереет древесный остов, надёжный, он кажется вечным, хотя это не так. Видно, что дерево повидало: его мочили дожди, кусал мороз, жгло солнце и пересушивали ветра. Ветреное место у нас тут! А сегодня тихий день какой-то. Лёгкие вихри во дворе покручивают лисья, травинки, пыль и не более.

Я присел на крыльце, прикрыл глаза, оставил щелочку, чтобы видеть свет. Мимо бродили коты, проносилась девчонка, запахи детей, воды, ароматы кухни – куркума и шафран, совсем не мой вкус. Эти блики другой реальности то проявлялись, то исчезали, отражались вокруг меня сполохами, врывались дуновениями ветра. Солнца не было видно, везде расплескивалась серо-сиреневая тень. Кто бы мог подумать, что в сумерках тень будет версией света. Серое перетекало в голубое, тусклый аквамарин в блеклую бирюзу. Солнце вспыхнуло девичье-розовым лучом напоследок. Будто поцеловало в щёку, в зрачки. Прошелестело обещаниями продолжения и отражённым от неба лиловым. Зашло.