На шахтах Зонгулдака и Зрели добывалась большая часть угля в Турции; особенно важное значение эти месторождения приобрели во время войны, когда империя лишилась возможности покупать высококачественный уголь в Великобритании. По словам историка советского военно-морского флота Н. Новикова, этому аспекту экономической стратегии в конце октября 1914 г. перед началом войны с Турцией командование русского военно-морского флота на Черном море не придавало особого значения.

Еще 1 ноября 1914 г. западные союзники, стремившиеся оставить турецкую столицу без угля, связались с русской Ставкой, которая отдала адмиралу Черноморского флота приказ начать операцию против Зонгулдака. 4 ноября флот вышел из Севастополя. Однако не было проведено никакой подготовки к предстоящей операции. В русском военно-морском штабе была всего лишь одна карта района Зонгулдака, и только один офицер (лейтенант Туманов – грузин по национальности) имел хоть какое-то представление о географических особенностях этого района. 7 ноября линкор «Ростислав» и крейсер «Кагул» обстреляли Зонгулдак в условиях очень плохой видимости; на шахтах вспыхнули пожары, но понять, какой ущерб был им нанесен, не представлялось возможным. Русские моряки потопили два угольщика и два крупных транспортных судна, перевозившие войска, которые шли в Трапезунд.

Однако этот набег не помешал туркам и дальше добывать уголь и доставлять его морем из Зонгулдака. Порт был защищен высоким волноломом, за которым во время обстрела прятались турецкие суда, принимавшие на борт уголь.

По прошествии двух месяцев русское военно-морское командование решило запечатать вход в этот порт, затопив в его «горле» четыре судна. И снова экспедиция была организована очень плохо. Между флаг-офицером (командиром «Ростислава»), капитаном крейсера «Алмаз» и миноносцем практически не было никакой координации. Для сохранения секретности младшим командирам не сообщили никаких деталей операции, и во время ее от них поступали сообщения: «Найти Зонгулдак не можем».

Эскадра подошла к нему в ночь с 23 на 24 декабря в условиях очень плохой погоды (в это время дивизии Энвера приближались к Сарыкамышу). Корабли в темноте потеряли друг друга, и на рассвете капитан «Ростислава» попытался их собрать. Вахтенный офицер корабля «Олег», который предполагалось затопить, сообщил, что ночью наткнулся на флотилию миноносцев и принял их за свои корабли. На его судно был направлен свет прожекторов, и, полагая, что его пытаются опознать, офицер прокричал в мегафон название своего корабля. Ответ прозвучал по-русски: «Спасибо, мы уже прочитали, что это «Олег». Вот вам подарочек». После этого в корабль полетели снаряды, и он получил несколько попаданий. Однако позже было доказано, что весь этот эпизод – плод воображения вахтенного офицера. Единственным вражеским кораблем в этих водах был «Бреслау», который ранним утром 24 декабря потопил другой корабль, предназначенный для затопления при входе в порт. Появление «Бреслау» среди мощной русской эскадры, в состав которой входил линкор, да еще в тот момент, когда весь Черноморский флот находился поблизости, озадачило русских моряков. Беспорядок усилился. После того как все русские корабли наконец собрались, миноносцам было приказано обстрелять порт с близкого расстояния, но их отогнал огонь турецких береговых батарей, построенных совсем недавно. Опасаясь, что не только «Бреслау», но и «Гёбен» находятся неподалеку, русский командующий велел затопить предназначенные для этого оставшиеся суда, после чего флот вернулся в Севастополь.