Два года, предшествовавшие Первой мировой войне, не внесли в персидскую ситуацию почти никаких изменений. Правительство по-прежнему тонуло в море нерешенных проблем, не имея средств для их решения. Это был вечный банкрот. По оценке Поклевского, в июне 1912 г. Персия была должна иностранным государствам около 12,5 миллиона туманов. Две державы вели долгие и сложные переговоры между собой и с новым генеральным казначеем, противником и преемником Шустера, бельгийцем Морнаром. Россия готова была снабжать послушное тегеранское правительство деньгами, но за это всегда приходилось платить.

Русское правительство, после долгих дискуссий между различными министерствами, потребовало у Тегерана железнодорожную концессию от Джульфы до Тебриза, воскресив старую схему Фалькенхагена. Персы согласились на переговоры, однако выразили «надежду, что российское правительство примет во внимание ситуацию, в которой находится правительство этой страны в отношении основных законов государства». Поклевский резко заявил кабинету, что подобные заявления «неопределенны» и «неуместны». С этого момента на все просьбы персов о деньгах Россия отвечала одинаково – требованием о предоставлении железнодорожной концессии.

Наконец, 6 февраля 1913 г. персидский кабинет подписал соглашение с инженером М. Подгурским и русским Учетно-ссудным банком о концессии на строительство и управление в течение семидесяти пяти лет железной дорогой Джульфа – Тебриз с веткой до Урмии. Банку также предоставлялось право разрабатывать запасы угля и нефти, если таковые будут обнаружены на расстоянии до шестидесяти миль по обе стороны железнодорожной линии. Компания, которая будет управлять железной дорогой и разрабатывать полезные ископаемые, будет исключена из персидской налоговой системы. Она будет выплачивать персидскому правительству половину своей чистой прибыли от работы железной дороги и 5 процентов чистой прибыли от добычи угля и нефти. Все акции железной дороги Джульфа – Тебриз принадлежали России, ее совет директоров состоял исключительно из русских, причем большинство их были функционерами Министерства финансов. Был там и аристократ с громким именем – князь Алексей Голицын.

Один из российских экспертов писал: «Таким образом, мы имеем перед нами типичную русскую правительственную железную дорогу, построенную на территории иностранного государства. Но разве современная Персия, по крайней мере ее северные провинции, представляет собой иностранную территорию для русского правительства?»

В самом деле, большинство русских уже не думали о Персии как о независимом государстве и выражали это поговоркой «курица не птица, Персия не заграница».