Если бы этой группой предварительно были изучены и тщательно проанализированы документальные источники, то она сосредоточилась бы на не очень большом участке, буквально прилегающем к месту большого захоронения, шпального настила, в сторону железной дороги, где находились трупы, где, скорее всего, и разводился костер. Не исключено, конечно, и то, что костер-захоронение мог находиться и с другой стороны от дороги, и с другой от большого захоронения, — в сторону города, но, вне всякого сомнения, рядом, близ большого захоронения. Об этом и о необходимости непременного использования более современных методов обследования грунта приходится — пока, увы, безрезультатно — твердить со времени первой публикации о работе проведенной группой А. Ф. Шорина¹⁹⁴.

Сохранились ли в захоронении останки? Можно с большой долей уверенности ответить на этот вопрос положительно. По крайней мере никогда не просачивалось никаких сведений об их нахождении и извлечении. Утрамбовка и кострище на могиле были хорошей, надежной маскировкой. Вскоре это место заросло травой, совершенно затерялось на поляне. К моменту фотографирования Ермакова в Поросенковом логу в травяном покрове еще могли сохраниться некоторые остатки кострища. Да он и по памяти, еще свежей, мог обозначить место достаточно точно. Наверняка захоронение сделано на значительной глубине. На какой — большой вопрос. Юровский говорит о глубине основной, большой могилы «аршина два с половиной» (около 180 см), хотя тут же добавляет, что она «была неглубокая»¹⁹⁵. Оказалось, что она действительно была мелкой, гораздо меньше двух аршин. А может быть, могила в 2,5 аршина — другая, малая? Сам он не копал ни ту, ни другую. Кто-то мог сказать: «два с половиной аршина — хватит!» — и ему это врезалось в память. Тем более что он ведет речь о захоронениях вперемежку, перескакивая с одного на другое. Вырыть могилу в рост человека на сухом месте, без скальных пород, да еще малой площади (в нее предстояло сбрасывать не два трупа, или даже костяка, а лишь их недогоревшие костные останки) не составляло труда. Юровский, напомним, говорил: «сложили кости», Сухорукое: «все оставшееся недогоревшее сгребли туда». Последний мог и лично «сгребать оставшееся». Полной кремации, очевидно, не могло получиться, кости в каком-то виде оставались, но были сброшены кучей и уместились на самом дне могилы. Если могила достигала в глубину двух с половиной или хотя бы двух аршин, останки составили небольшую груду костей; не зная точного места захоронения, щупом (даже полутораметровым) их обнаружить почти невозможно. Они, надо надеяться, покоятся на своем месте. Только совокупные указания источников, особенно фотографии Ермакова, логические умозаключения подсказывают, где они скорее всего могут быть.