По прибытии в Гомель я пошел в парикмахерскую, где постригся, побрился и в первый раз вымылся после удельного парка, благодаря чему несколько утратил совдеповский вид. Обедал я в лучшей гостинице Гомеля, где еда после петроградской мне показалась восхитительной, но по старым понятиям не выдерживала ни малейшей критики. Вернувшись на вокзал, я обратился к начальнику станции с просьбой о разрешении на покупку билета на скорый поезд до Киева. Когда-то вытягивавшийся передо мною в струнку начальник станции меня, конечно, не узнал и, встретив «по одежке», предложил убираться вон. От начальника движения — тоже знакомого по высочайшим проездам — я получил в грубейшей форме ответ, что ему некогда со мною разговаривать. Оставалось одно из двух: или обратиться к немецкому коменданту, что мне казалось рискованным, или при содействии кондукторской бригады применить способ путешествия «зайцем», о котором я часто слышал, но сам никогда не пользовался.

Стараясь угадать по физиономиям сновавших на платформе обер-кондукторов, который из них будет сопровождать скорый поезд на Киев, я остановился на одном — большого роста, тучном, с целым рядом значков старого времени. Подойдя к нему, я почтительно произнес: «Господин обер, нельзя ли на Киев скорым проехать?» Он на меня строго посмотрел. Я ему незаметно сунул в левую руку государственный кредитный билет пятирублевого достоинства, на что получил в ответ: «Когда поезд подадут, ступай к третьему фонарю». Когда подошел состав поезда, я скромно стоял с чемоданчиком у фонаря... Обер прошел мимо меня, делая вид, что никакого представления обо мне не имеет. И только перед самым отправлением он, подойдя к фонарю, где отдавал свисток паровозу, отдал мне краткий, но строгий приказ: «Лезь...» В исполнение этого приказа я вскочил в полуоткрытую дверь вагона III класса, где был принят якобы случайно находившимся на площадке кондуктором, сказавшим мне: «По правой руке вторая койка внизу». Я вынул из кармана 30 рублей и дал со словами: «Милый человек, билетика не успел взять... Похлопочи, пожалуйста». Сунув деньги в карман, он сказал: «На следующей остановке». Я отправился на указанное место. В этой части вагона с одной стороны на длинной койке сидела сестра милосердия с каким-то доктором, а напротив два офицера; надо мною был чиновник. Пассажиры стали меня внимательно разглядывать. Первой заговорила сестра милосердия: «Вы кто будете?» — «Проезжий... Мы в Киев едем». Не удовлетворившись этим ответом, она стала задавать ряд других вопросов, по-видимому предполагая, что я скрываю свое настоящее положение. Чиновник почему-то стал мне давать советы (оказавшиеся для меня очень неудачными), как в Киеве выйти так, чтобы меня никто не видел. Вошел контроль. «Ваш билет...» — спрашивает контролер. «У кондуктора», — отвечаю я. На вопрос контролера, где билет, кондуктор с олимпийским спокойствием отвечает: «Я вам передавал их». «Да, да, хорошо», — со строгим лицом говорит контролер.