А страна делалась всё обширней и разнородней. В семнадцатом веке администратор, назначенный воеводой в самую восточную область, скажем в Якутск, добирался из Москвы года три. А в 1801 году гонцу с царским указом приходилось ехать уже из Петербурга, да не в Якутск, а много дальше, на Аляску. Иное решение: перестроить государство по другому принципу, предоставив регионам автономию, никем не рассматривалось, поскольку оно в принципе противоречило идее жестко централизованной «ордынской вертикали».

Восемнадцатый век преподал самодержавной монархии несколько важных, дорого давшихся уроков.

Выяснилось, что власть и даже жизнь государя зависят прежде всего от ближнего, столичного круга дворянства. И здесь есть два способа удерживать ситуацию: жесткий, через запугивание, и мягкий, через выгоду, причем второй действенней. Это ноу-хау открыли женщины: сначала Елизавета, потом вторая Екатерина. Если высшая власть – не пугало, а нечто вроде лотереи, которая дает шанс разбогатеть и возвыситься, слуги сильнее стараются и достигают большего. «По-матерински» править и безопаснее, и эффективнее. Печальный же пример Павла I показал, что диктатор, который нерасчетливо награждает и недостаточно пугает, плохо заканчивает.

Участь Павла дала еще один урок: не следует понимать принцип самодержавия слишком буквально. Пределы монаршей воли и самостоятельности не столь велики, как кажется. Даже ничем не ограниченный правитель может удержаться, лишь если подчиняет свои личные идеи и желания общему настроению, объективным обстоятельствам, генеральной логике событий – иными словами, если он понимает или хотя бы чувствует ход истории. Попытки дуть против ветра приводят к тому, что помазанника божия самого сдувает пылинкой с лица земли.

В первый год девятнадцатого века, было, в общем, уже ясно, по какому пути пойдет Россия в новом столетии и с какими там столкнется проблемами.

Империя настолько разрослась и усилилась, что ей неминуемо предстояло перейти на следующий этап: бороться уже не за равенство с другими великими державами, а за первенство среди них. На рубеже девятнадцатого века Россия – самое населенное, самое крупное и менее всего пострадавшее от послереволюционных войн государство континента.

Определился и главный соперник: Франция, тоже очень усилившаяся благодаря революционному обновлению, а с приходом к власти Бонапарта нацелившаяся на мировую гегемонию.

Если на западном направлении России предстояло сдерживать сильного и агрессивного противника, то на юге и востоке ее соседи были слабы, а это означало, что расширение империи по этим векторам неизбежно. Простор для экспансии там был огромен, на сто лет вперед.