– Тебе же ведома личина супостата – Хазарского каганата, с коим твой тезоимец князь Олег еще насмерть бился, силясь пройти сквозь заслоны на Птичьем Пути. Да не разгадал всех хитросплетений замыслов и погиб от коня своего. А он ведь Вещий был! Мой рок – завершить им начатый поход.

– А десницы отрубал за что? За что лишал своих соотечественников руки дающей?

– За то, матушка, что деньги в рост давали. По Правде сие хуже воровства, а дедами не зря завещано имение приращивать токмо своим трудом.

– И по закону христианскому – се грех великий, – согласилась княгиня. – Ну а за какие провинности ты левую руку рубил?

– Рубил тому, у кого поднялась берущая рука взять злато супостата, чтоб на Руси потом дать в рост, – сказал князь и еще больше затужил. – А скоро, мать, придется мне резать языки.

– Кому же и за что?

– Всем, кто будет изрекать неправду. Кто крикнет иль прошепчет, мол, рабство на Руси и весь ее народ рабы, потому чужих законов не приемлют и сами по себе живут. А в некоторых землях, слышу, шепчут.

– Все мы рабы божий, – вздохнула княгиня и перекрестилась.

– Мы даже богу не рабы, мать; мы его внуки. И потому вольны.

– По новой моей вере мы рабы…

– Вер на Руси будет еще довольно всяких, но рок един – Даждьбожьи внуки. А с внуков велик и спрос: за добрые дела обильны блага, за худые – кара.

– Скажи мне, Святослав: встречаешь меня ныне как мать свою? Иль нет, коли я вернулась старой и со святым крещением?

– Ты мать по воле рока, а его никому не избегнуть, – ответил князь и облобызал княгиню. – А чем старше, тем милей.

– Отринь старых богов, если признаешь меня матерью, – стала просить княгиня. – Когда-то я своей кровью поделилась, чтобы дать жизнь тебе, сын. Теперь же хочу поделиться верой. Прими ее от меня, как высший материнский дар. Примешь ты – примет вся Русь.

– Что кровью поделилась и жизнь дала – земной поклон тебе, – ответствовал Святослав. – Но веры не приму, хотя другим препятствий чинить не стану, ибо поиск веры на Руси – се тоже рок, и кому отпущен, пусть тот ищет.

– Ты ведаешь свой рок? И потому не примешь? Суть христианство – не твоя стезя?

– Не ведаю я рока, мать, но ему повинуюсь. И глядя на путеводную звезду, жду знаков неба.

– А то, что я явилась с новой верой – се не знак тебе?

– Знак, матушка, да токмо иной, – не соглашался сын. – Ты за море отправилась поискать земное и небесное, а вернулась с Христом, но без мужа, тебе достойного. Вот я и знак прочел: не след мне по твоим стопам идти, поскольку мыслю я в одну руку взять то и другое. Иначе не одолеть пути.