Народ Русский велик и наделён обильными дарами ума и сердца, но впал в страшную беду и несчастье. Великие испытания, ниспосланные ему Богом, да очистят Его и приведут к светлому будущему, возобновив и закрепив перед Всевышним священный союз Царя и Народа».

   Отношение к этому акту в эмиграции было неоднозначным. Большинство членов династии поддержали его. Признали за Кириллом императорский титул и иерархи Русской Православной Церкви за границей. В то же время барон П.Н. Врангель и возглавлявшийся им Русский Общевоинский союз категорически отказались поддержать Кирилла. Своим верховным вождём они считали наиболее авторитетного на тот момент из Романовых – Великого князя Николая Николаевича младшего. Военная эмиграция отвернулась от новоявленного императора. Некоторые монархисты также отказали Кириллу в доверии. В.В. Шульгин назвал его действия «кобургским самопровозглашением» и ещё резче «оперой» (так он именовал любые с его точки зрения несерьёзные вещи). Очень большое значение имело мнение императрицы Марии Фёдоровны, поэтому Кирилл направил ей следующее письмо:

   «Дорогая Тётя Минни!

   Из побуждения только Моей совести Я издал прилагаемый Манифест.

   Если осуществится чудо, в которое Ты веришь, что возлюбленные Сыновья Твои и Внук остались живы, то Я первый и немедленно объявлю Себя верноподданным Моего Законного Государя и повергну всё Мною содеянное к Его стопам.

   Ты взошла на Престол во дни самой яркой русской славы, как Сподвижница одного из Великих наших Императоров, и Ты должна Мне дать Своё благословение ныне, когда Я принимаю на себя тяжелые обязанности Царского служения, прерванного великой русской смутой и при низверженном Престоле и попранной России.

   При таких тяжелых условиях Я принимаю только обязанности Сына Твоего, и отныне Моя жизнь будет одним долгим мученичеством.

   Я припадаю к Твоим стопам с сыновней любовью. Не оставь Меня в труднейшую минуту Моей жизни, в минуту, подобной которой не переживал ни один из наших Предков».

   Письмо с призывом о примирении отправил Кирилл и Николаю Николаевичу. Написала последнему и Мария Фёдоровна:

   «Ваше Императорское Высочество!

   Болезненно сжалось сердце Моё, когда Я прочитала манифест Великого Князя Кирилла Владимировича, объявившего себя Императором Всероссийским.

   До сих пор нет точных известий о судьбе Моих возлюбленных Сыновей и Внука, а потому появление нового Императора Я считаю преждевременным. Нет ещё человека, который мог бы погасить во Мне последний луч надежды.

   Боюсь, что этот манифест создаст раскол и уже тем самым не улучшит, а, наоборот, ухудшит положение и без того истерзанной России.