Все принялись принюхиваться.

– И правда, пахнет дымом, – заметила Вивиан и почти неосознанно придвинулась ближе к Джереми Эштону, присутствие которого дарило ей непривычное чувство защищённости и покоя.

– Запах усиливается, – сказал Филипп и с подозрением и укоризной посмотрел на сестру.

Оливия послала ему недоуменный взгляд, а сама подумала: «Вот оно! Начинается!»

Филипп и Джереми Эштон подошли к дверям и выглянули в коридор, едва не столкнувшись головами. Запах дыма и чего-то горелого стал намного отчётливее, и Вивиан прикрыла нос ладошкой. Матиас Крэббс торопливо дёрнул за сонетку, вызывая Энглби.

– В коридоре очень дымно, – отрывисто сообщил Филипп, доставая из кармана платок и закрывая им нос. – Думаю, нам всем нужно отсюда выйти.

Он вернулся за Оливией и, взяв её за руку, потащил за собой. Все торопливо вышли из комнаты и столпились в коридоре, который быстро наполнялся удушливым смрадным дымом. Пахло горелым, откуда-то послышался низкий гул.

– Это пожар! Настоящий пожар! – истерично воскликнула Вивиан и схватила Джереми Эштона за руку.

– Дым идёт из мастерской, – сообщил Себастьян. – По-видимому, свечи не затушили, как следует.

– Там же мои картины! – в голосе Матиаса Крэббса слышалось отчаяние. – Во что бы то ни стало нужно потушить огонь!

Через дымовую завесу он направился к мастерской, не слушая ничьих увещеваний. За ним устремились остальные мужчины, появились Энглби и Симмонс. Дворецкий выглядел таким растерянным, что Оливия не сразу его узнала.

Началась кутерьма, дыма становилось всё больше. Вивиан, лишившись поддержки и защиты своего воздыхателя, вцепилась в руку Оливии, и та долго не могла избавиться от неё. Наконец, она вывела перепуганную девушку на террасу и строго приказала ей не заходить в дом.

Пробираясь назад, она молилась про себя, чтобы никто из участников западни не бросил свой пост. Уже было ясно, что пожар в мастерской начался не сам собою, а был частью хитроумного плана убийцы. Но кто это сделал? Отчасти Оливия была рада, что её расчёт на то, что у убийцы не выдержат нервы, и он постарается добраться до тётушки Розмари, оправдался. Происходящее доказывало невиновность Грейс, если, само собой, у неё не было в доме сообщника.

Оливия вошла в холл и направилась к библиотеке. Двери были настежь распахнуты, хотя она, покидая комнату, плотно их закрыла. Сюда не долетали звуки из задней части дома, и девушка поразилась тому, как же тут тихо, словно бы в Гриффин-холле ничего и не происходит.

В пугающей тишине, чутко ловя каждый звук, Оливия приблизилась к распахнутым дверям библиотеки. В эту минуту перед её внутренним взором промелькнула череда лиц, как если бы кто-то тасовал колоду карт, и истинная картина преступления стала отчётливой и резкой. В лёгких замшевых туфлях, на цыпочках, она ступила внутрь комнаты и замерла на пороге. Спиной к ней стоял человек, лишивший жизни двоих и намеревающийся совершить преступление в третий раз.