— Да ничего, как-то управлялся.

— Варвара Зиновьевна (это была домработница) вернулась из отпуска и захворала, ты писал… Не выздоровела еще?

— Болеет, — сказал Уланов. — У нее что-то печеночное.

— О, это надолго! — В тоне жены он не уловил сочувствия к Варваре Зиновьевне. — Как же мы будем теперь?.. А где ты обедал?

— В Доме литераторов, иногда в ресторанах… — И будто со стороны, у него возникла и ушла мысль: «Как близко я был к разрыву с тобой! А ты даже не подозревала… Ну что ж, хорошо, что не подозревала».

— Не погиб от голода, как видишь, — добавил он, — я работал…

— Да, — отозвалась она, но не стала расспрашивать. — А я не вылезала из съемок. Надо было отснять в этом году всю натуру. Дорожили каждым солнечным днем.

— Мучился с новым романом, пришлось от многого отказаться, многое писать заново…

Она, казалось, даже не услышала этого, так была поглощена своим… Николай Георгиевич давно уже не видел жену такой. Она как бы скинула десяток лет: на заметно загорелом личике светло выделялись искусно обведенные голубыми тенями глаза, и чуть-чуть высветленные, перекисью волосы были умело разбросаны по лбу в виде челки.

— Приедем домой, я расскажу тебе все подробно… — пообещала она. — Не обошлось без маленьких конфликтов с моей партнершей, со Светланкой, но все в группе были за меня: костюмерши, гримерши… Ах, какая завидущая Светланка. О, этот дом на углу уже построили! Когда я уезжала, там еще возились отделочники… Красивый дом.

Николай Георгиевич кивнул — красивый.

Шофер такси обернулся к пассажирке и заулыбался, кося глазами:

— А я вас видел в кино, я сразу узнал…

— Видели? — весело переспросила она.

— Помню, как же, — сказал шофер. — Там про всякие семейные нелады показывали. Моя супружница даже плакала… Мы вдвоем ходили…

— Плакала? — жена была довольна… — Передайте ей мой привет… И у меня уже целых два новых приглашения, — она повернулась к мужу. — Приедем, я расскажу, ты мне посоветуешь, какое выбрать. К сожалению, съемки будут происходить в одно и то же время: одни на студии Горького, другие на Мосфильме. — Легонько коснувшись рукой, обтянутой лайкой, его руки, она рассмеялась. — Я снова в моде.

Николай Георгиевич не заговаривал больше о своем романе. Но и вины перед женой он уже не чувствовал.