Длинные, бесконечные скрипящие обозы тянулись под жгучим степным солнцем и по ночным холодам. Чумаки и наймиты в дорогах умирали. Купцы, случалось, гибли от разбойничьего ножа. Измученные люди и волы ложились, не вставали. Множество холмиков-могил взошло в степи по соляным дорогам.

Через Перекоп гнали продавать скот… Вздымалась пыль в Крыму, сразу за валом, на базарной площади в торговом городишке — Армянске…

Воздух вблизи Сиваша и озер крепкий, здоровый, о повальных болезнях здесь не слыхали; пришлые слабогрудые, золотушные, с ревматизмом здоровеют от целебной грязи в Сиваше, в озерах, от пахучей воды в мелких колодцах.

Подальше от сивашских берегов земля в степи хотя и твердокаменная, но с дождем богато родит. Жители здесь сеют пшеницу, ячмень, подсолнух, табак. Растут и дыни, арбузы, даже виноград. Взялись люди — земля подобрела.

В селах перед белыми хатами выросли тополи, затрепетали мелкими листочками круглые акации, зацвели садочки. Где не тронули руки, там по-прежнему голый солончак, вязкая глина, красная солянка — лишь пустыннику-верблюду пропитание.

Строгановка — молодая колония. Не царица Екатерина, как думают, поселила мужиков: лет шестьдесят назад они сами приволоклись сюда на быках из Бессарабии.

В Строгановке полтысячи хат. Железной дороги не слышно, но чумацкий шлях — из Крыма к Днепру — недалеко. Хаты обыкновенные, украинские, только крыши с малым наклоном, совсем пологие. Из степи не увидишь Строгановку — даже верхушек церкви и тополей; вся — в балке и на склонах, редкие хаты наверху.

Из верхних хат видны на юге Сиваш и Перекоп. Когда солнце на восходе, с обрыва увидишь крымский берег Сиваша.

Глухое место, но живое. И тут люди хотят хорошего. Вести из мира долетают и сюда.

2

Феся проснулась на заре — в окошках порозовело. В рубахе выскочила на сухой, с ночи прохладный двор, как русалка, нечесаная. Выбежала за низкую каменную ограду в степь. Вдали, у края неба, увидела спутанную лошадь, названную Мельницей за то, что беспрерывно вертела хвостом. Можно было и не спутывать ее — выбракованная тихая кобылка далеко не уйдет… Задевая подолом рубахи молодые зеленые кустики курая, побежала за Мельницей на целину.

Потом во дворе поила красноватой на восходе, холодной водой. Сама напилась, ополоснула щеки и глаза. В душноватой после воли, полутемной хате не спешила будить меньшую сестру Лизу, брата — хлопчика Горку; на пестрядинном половичке стала с гребнем перед зеркалом…

Как понимать — красива ли? Лицо темное, будто орех, губы запеклись на солнце, под гребнем блестят черные волосы. А брови ужасно широкие, лохматые, — верно, нехорошо. Но глаза большие, с черным блеском, как черные в росе виноградины. И сама рослая, тело сильное, плотное. В пляске, бывает, крутнет юбками — сразу раздастся круг.