— Ты береги его, Галя.

— Как же я его уберегу? Ни дня, ни ночи не знает. Ко всему ему дело, все через свое сердце. Вот вчера приехал вечером — черный, как сажа. Что, спрашиваю, график ремонта тракторов срывают или бетона в Сосенке нет? Хуже, говорит. Доярка Марина Федорчукова умерла, двое детей остались, а муж пьяница. Сегодня в интернат привезли детишек…

Молчание. Лежат забытые платья на кровати, туфли и сапожки на полу.

— А как… Платон? — Стеша и глаз не поднимает.

— Как всегда. Работа, работа, и больше ничего. Диссертацию никак не защитит. А сейчас в Сосенке такое строят, что ты, Стеша, и не узнаешь села.

— Говорила мне Росинка, что какой-то комбинат сооружают, — вспомнила Стеша.

— Урановый. Огромнейшие залежи руды нашли под Выдубецким кряжем. Уже городок построили. Назвал его мой Саша… Выдубом. И железнодорожную линию проложили в Сосенке, поезд рабочий ходит.

— В самом деле? — удивилась Стеша.

— Комсомольцев со всего района на «Факел» возят… Тяжело Платону. Молодежь рвется работать на комбинат, а старики по полям плачут, новые надо севообороты заводить на той земле, которая осталась, луга ведь морем затопят — кормов для скота не будет… И об этом ему думать приходится.

— Так и живут вдвоем с Васьком, или… — Стеша не решается спросить, приехала ли Наталка.

— А ты что, не знаешь?! — всплеснула руками Галина. — Он тебе не писал?

— Нет… Мы не переписываемся.

— Наталка вышла замуж.

— Что?! За кого?

— Я думала, что ты знаешь, — пожала плечами Галя. — Хотя ничего удивительного нет, он мне сам только недавно рассказал… И в селе мало кто знал, пока через Дыньку не передал заявление в суд… Вышла замуж за своего врача, который выхаживал ее в клинике… Говорил Платон, что парень умный и симпатичный…

— Когда же это случилось?

— Месяца два назад… В конце ноября. Говорил Платон, что как раз первый снег тогда выпал на Сосенку… А я думала, Стешка, что вы переписываетесь… Хоть так, иногда…

— Если б переписывались, то Платон бы мне сказал, — промолвила Стеша.

— О себе ничего не говорит, вроде кто-то навсегда забрал у него личную жизнь и не оставил ничего, кроме ежедневных забот…

— Переживал?