— Ты не против, если я расскажу тебе о Ральфе?

В последующие полчаса доктор Спайрел рассказывал мне забавные истории про своего пса Ральфа, старого бассета. Сначала я слушал все это с тревогой и настороженностью, потому что был убежден — истории несут в себе нечто, связанное с моей ситуацией. Я думал, что пес может олицетворять Бобби Ли или папу. Но спустя некоторое время настороженность растаяла, и я обнаружил, что смеюсь над этими рассказами.

Я и не заметил, как мы перешли к разговору на другие темы. Мы говорили о маме, папе, Томми. Глаза доктора Спайрела, как две губки, впитывали в себя все. Я рассказывал ему о гибели мамы, о Манассасе, о том, как Томми устроил пожар в школе, и вдруг почувствовал, что живу богатой событиями и интересной жизнью.

Потом я сказал, что не хочу жить с Бобби Ли. Сказал спокойно, но твердо, глядя в окно на какую-то далекую точку на серой поверхности озера. Мое заявление его не удивило, он просто сказал: «Ты хочешь, чтобы все оставалось как раньше».

— Хочу, чтобы меня оставили дома, в Уилтоне.

Он кивнул головой и что-то записал на листочке бумаги. Потом спросил:

— Ты теперь богатый мальчик. Как чувствуешь в этой роли?

— Хорошо.

— Ты чувствуешь, что люди стали относиться к тебе по-другому?

Я пожал плечами:

— По-моему, нет.

— Стали люди относиться к тебе лучше?

Я подумал над его вопросом.

— Немного. Одна женщина в нашем квартале все время приносит нам пироги.

— Пироги, — повторил доктор Спайрел.

— Иногда яблочные рулеты.

— И сладкие пирожки, — прибавил он. — А как поживает твой старик?

— Кто?

— Ну, отец, твой папа. Тот мужик в приемной, который бросил тебя и ушел.

— А, он. Хорошо.