— Конечно, конечно.

— Как жаль, что вам не приходилось видеть наших юных голливудских звезд, — продолжал мистер Фишбейн. — Эти талантливые дети находятся под постоянным надзором родителей, к ним приставлен опытный психиатр. С такими чудными, неиспорченными ребятками возиться одно удовольствие! Мистер Сэнфорд, вы никогда не задумывались над тем, что в любой современной школе вашей дочери все равно придется участвовать в спектаклях, цель которых — развитие элементарных театральных навыков у подростков?

— Это большая разница.

— Согласен, разница есть. В два-три миллиона долларов. Не хотел говорить с вами о деньгах, мистер Сэнфорд, но как раз сейчас мы запускаем картину, открывающую огромные возможности для одаренных ребят. Такого фильма, пожалуй, еще не было в истории кино. Вы подумали, какие игрушки будут у вашей дочери, какие вещи? Впрочем, человека вашего положения все это вряд ли заинтересует. Я знаю, вы боитесь, как бы шумиха и реклама не испортили девочку. Если бы вы видели мамаш наших юных кинозвезд, то поняли бы, кто их портит. С такими интеллигентными родителями, как вы, ваша дочь после съемок может смело поступать в Брин Мор [46], где она ничем, кроме нарядов, не будет отличаться от самых добропорядочных студенток. Ну что ж, очень приятно было поговорить с вами, мистер Сэнфорд. Надеюсь, в следующий раз, когда буду в ваших краях, вы разрешите заглянуть к вам в музей, полюбоваться великолепными полотнами и статуями. Кстати, интересно, что думаете вы, люди искусства, о современной кинематографии?

— Видите ли… — начал было Генри. Дальше "видите ли", однако, дело не пошло, ибо мистер Фишбейн так и не дал ему вставить ни слова.

— В том, что вы говорите, есть доля истины, — сказал наконец Генри через пятнадцать минут. — Должен признать, раньше я не учитывал кое-какие обстоятельства. Я позвоню вам завтра, мистер Фишбейн, и тогда дам окончательный ответ.

Генри положил трубку. Он почувствовал, что находится в состоянии крайнего возбуждения. Он тяжело дышал, от напряжения стучало в висках, но на ум не приходило ничего путного. "Для ребенка большая разница, — рассудил он наконец, — между переутомившимся, заурядным, нуждающимся, вечно недовольным отцом и тем, кем я мог бы стать".

"Кто этот смуглый, стройный, незаурядный на вид археолог-миллионер в желтом жилете? Какой славный". — "Это мой папа".

Разговор происходит в колледже Брин Мор. В этом году набрали очаровательных первокурсниц.

— Проклятье! — воскликнул Генри. — Лучше об этом не думать. Но и назад теперь пути нет. Надо изжить в себе свои предрассудки.