Меня раздражало постоянное упоминание личности, до сих пор мне незнакомой, и мучили нетерпение и любопытство, к которым примешивался первый озноб священного ужаса. С мольбою сжав руки, я воскликнул:

— Заклинаю, откройте же наконец, о ком вы говорите!

Глядя в сторону, миссис Марден всплеснула руками, словно стряхивала с себя разом и ответственность, и осторожность:

— О сэре Эдмунде Орме.

— Кто он такой, этот сэр Эдмунд Орм?

Не успел я договорить, как миссис Марден вздрогнула:

— Тсс, сюда идут.

Я взглянул вслед за ней на террасу: к нашему окну приближалась Шарлотта.

— Никогда не упоминайте при ней это имя! — настойчиво потребовала миссис Марден.

Шарлотта уже подошла и вглядывалась в комнату, заслонив глаза от света ладонями; улыбаясь, она знаком попросила впустить ее, и я открыл застекленную до самого пола дверь. Мать отвернулась, а Шарлотта проникла в комнату.

— Что вы тут замышляете? Какой заговор? — спросила она с веселым вызовом. Шарлотта пришла, чтобы заручиться согласием миссис Марден на участие в какой-то всеобщей затее или хотя бы испросить позволения для себя, — точнее не могу вспомнить: с этой целью Шарлотта исходила чуть ли не все окрестности; мое намерение разделить веселье компании подразумевалось само собой. Я был взволнован и понимал, что миссис Марден тоже взволнована; волнение побудило мать с чрезмерной пылкостью броситься к дочери и заключить ее в объятия; я сделал отважную попытку устранить взаимную неловкость и, пожалуй, переусердствовал.

— Я просил у миссис Марден вашей руки.

— Вот как! И мама отдала ее вам? — живо поинтересовалась мисс Марден.

— Ваша матушка как раз собиралась ответить, когда вы пришли.

— Я всего лишь на минутку; не стану вам мешать.

— Он нравится тебе, Шарлотта? — спросила миссис Марден с неожиданной для меня прямотой.

— Непросто дать ответ в присутствии соискателя, — заметило очаровательное создание. Девушка вполне оценила комичность сложившейся ситуации и, однако, смотрела на меня едва ли не с антипатией.

Она уже собиралась что-то сказать в этом духе, но ей пришлось бы дать ответ не только в моем присутствии: застекленная дверь все еще была раскрыта нараспашку, и в этот момент в комнату с террасы шагнул некий джентльмен. Он появился у меня перед глазами только что, и я подумал, что мать и дочь просто не успели его увидеть. Но миссис Марден обронила: «Сюда идут»; и он появился вновь, на некотором расстоянии от ее дочери. Я узнал в нем персону, сидевшую возле нас в церкви. На этот раз я разглядел его получше: и лицо, и манеры незнакомца казались странными. Я назвал его персоной оттого, что возникало невольное чувство, будто в комнате рядом с вами находится наследный принц. Держался он величественно, давая понять, что вы ему не ровня. Он сурово и пристально смотрел прямо на меня, пока я гадал, чего он от меня ждет. Может быть, он предполагал, что я опущусь перед ним на одно колено и поцелую ему руку? Столь же строго он перевел взгляд на миссис Марден, но уж она-то знала, как поступить. Подавив возбуждение, которое она почувствовала при появлении призрака, миссис Марден совершенно перестала обращать на него внимание. Вспомнив, о чем она страстно молила меня, я решил подражать ее невозмутимости; это стоило мне огромных усилий, ибо, хотя я не знал о вошедшем ничего, кроме имени, присутствие сэра Эдмунда Орма беспокоило и едва ли не угнетало меня. Он стоял безмолвно — бледный, миловидный юноша с гладко выбритым лицом и прозрачно-голубыми глазами; прическа его была старомодной, и сам он выглядел старомодно, как на портретах, писанных много лет назад. Сэр Эдмунд Орм носил глубокий траур, и тем не менее безупречность его вкуса сразу бросалась в глаза; шляпу он держал в руке. Сэр Эдмунд Орм вновь взглянул в мою сторону — гораздо суровей, нежели в первый раз; помнится, по спине у меня пробежал холодок — и мне захотелось хоть что-то от него услышать. Ничье молчание сроду не казалось мне столь глубоким. Все эти мысли молнией промелькнули у меня в голове; однако Шарлотта насторожилась. Девушка испытующе взглядывала то на мать, то на меня (сэр Эдмунд Орм на нее не смотрел, а она его словно не видела) и наконец спросила: