Я потрясенно ловил каждое слово:

— Ваш муж?

— Нет-нет! Боже упаси! Я стала видеть его рядом с Шарти, и всегда только с Шарти. Первый раз это чуть не убило меня — семь лет назад, когда девочку впервые вывезли в свет. Одной он мне никогда не являлся — непременно в присутствии дочери. Порой он не показывался месяцами, а иногда я видела его почти каждый день. Чего я только не делала, чтобы справиться с наваждением!.. Советовалась с докторами, соблюдала диету, меняла климат… На коленях молила Господа об избавлении. В Брайтоне на «Променаде», когда вы решили, что мне плохо, он после долгого перерыва явился мне вновь. И в тот вечер, когда я пролила на вас чай; и на следующий день, когда вы стояли с дочерью у порога, — всякий раз он был рядом.

— Понятно, понятно. — Мое состояние после услышанного трудно было описать словами. — Это обыкновенный призрак.

— Что значит обыкновенный? Вам часто случается видеть духов? — изумилась миссис Марден.

— Нет, но я слышал о них не раз. Однако это редкая удача — увидеть призрак собственными глазами.

— Вы считаете, что мне повезло? — с негодованием воскликнула моя собеседница.

— Я говорю о себе.

— Да, вы именно тот, кто нужен, — продолжала она. — И я не жалею, что доверилась вам.

— Искренне вам за это благодарен. И все же, что заставило вас так поступить? — поинтересовался я.

— Долгие размышления. Я провела в раздумьях все эти годы, пока он наказывал меня через мою дочь.

— Едва ли вы правы, — возразил я. — Ведь мисс Марден ни о чем не подозревала.

— Зато я жила в страхе, что она его увидит. Представляете, каким непредсказуемо жутким мог быть результат!

— Этого не будет, не будет! — вскричал я с таким пылом, что на меня оглянулись. Миссис Марден велела мне отойти, и на том наш разговор закончился.

На следующий день я сообщил ей, что вынужден покинуть Трэнтон: не слишком-то приятно, да и глупо было оставаться здесь в качестве отвергнутого искателя руки и сердца. Миссис Марден хотя и огорчилась, но приняла мои доводы; и только глаза ее молчаливо взывали: «Как! Вы оставляете меня одну с тяжким бременем?» В конце концов мы сошлись на том, что пока нет смысла «тревожить бедную Шарлотту» — именно так миссис Марден, с забавной женской и материнской непоследовательностью, оценила мои знаки внимания, которые сама же поощряла. Она дала понять, что мне следует быть самоотверженно сдержанным, но я полагал, что не погрешу против деликатности, если скажу мисс Марден несколько слов на прощание. После завтрака я попросил ее выйти со мной на террасу; Шарлотта колебалась, глядя на меня с холодностью. Я пояснил, что хочу задать ей только один вопрос и проститься: ведь она — причина моего отъезда.