— Вы не видели женщину? Только что… на ней было такое длинное серое одеяние, которое она держала, подобрав руками… она вбежала сюда!

— Я ничего не видел, господин архитектор, совсем ничего.

— Но не могла же она, черт возьми, сквозь землю провалиться! Уж не спали ли вы… с открытыми глазами?

Сторож был очень обижен моими подозрениями и горячо заверил, что он не спал и все-таки ничего не видел. Тут я принялся искать сам. Я облазил все кругом, заглянул во все уголки двора и проверил все многочисленные комнаты и комнатки, над зазубренными краями стен которых висел освещенный заревом города покров ночи. Я рискнул пролезть под угрожающе зависшими остатками каменной кладки, готовыми рухнуть в любой момент, чтобы только заглянуть в самые отдаленные уголки здания.

Затем я снова побежал по полуоткрытым галереям, на грязных росписях которых отсвет фонарей создавал причудливую фантасмагорию. Церковь, которая когда-то была полностью окружена древним строением, так что из-за серых стен были видны только крыша и башня, теперь стояла почти целиком открытая. Здесь было множество всяких укрытий. Но и тут я ничего не нашел и с тяжелой головой и дрожащими коленями вернулся домой; меня неотступно преследовали мысли о том, что я увидел, и, пытаясь дать этим вещам какое-то толкование, я все больше запутывался.

— Надеюсь, сегодня ты ничего не слышал? — спросила утром жена.

— Нет, я крепко спал, — солгал я и быстро нагнул голову к умывальнику, чтобы она не смогла обнаружить следы этой ночи на моем лице.

В этот день на разборке руин мы сделали одно открытие, которое привело архивариуса в полный восторг. При разборке прекрасного старинного портала, имевшего большую художественную ценность, нужно было соблюдать особую осторожность, поскольку предполагалось установить этот памятник древней архитектуры на другом месте. На двух пилястрах, украшенных богатым орнаментом с элементами цветов и фруктов, над входом возвышалась великолепная арка. На карнизах над этой аркой стояли статуи святых, исполненные в манере семнадцатого столетия. Святые эти держали перед собой свои атрибуты, как символы судьбы. Когда святого Иакова хотели снять с его постамента, голова статуи отвалилась и упала в груду мусора. В нижней части головы увидели цилиндрическое углубление, как будто там когда-то был вставлен железный стержень, а когда сняли туловище, обнаружили, что такое же углубление есть и в корпусе статуи. Сначала я принялся было упрекать рабочих в неосторожности, но доктор Хольцбок, который поднял голову статуи и напряженно рассматривал ее, прервал меня: