«Возможен великолепный шанс»? Действительно так! Осьминог появился на страницах всех крупных английских газет уже на следующее утро, а к вечеру его снимки обошли весь мир. И, конечно, жалеть мне было не о чем.
А если бы мне не пришло в голову зацепить это новообразование и прикрепить его к кишке, прежде чем я начал операцию?!
перевод Г. Кота
Невилл Килвингтон Сети смерти
Невилл Килвингтон
Сети смерти
(Отрывки из зашифрованного дневника Джекоба Трезбонда, члена Ботанического общества)
Этот день был отмечен двумя событиями, вызывающими у меня глубокое удовлетворение. Во-первых, в пол второго ночи я поясом от халата задушил свою жену и закопал ее тело в своей самой большой оранжерее. Приятно вспомнить то отрешенное спокойствие, с которым я проделал всю операцию. Она взволновала меня не больше, чем студента-медика, производящего вивисекцию над лягушкой. Сам процесс действительно оказался для меня чрезвычайно интересным, в особенности из-за того, что в нем присутствовала особая прелесть новизны. Фрэнсис долго страдать не пришлось, так как сознание она потеряла на удивление быстро. Было любопытно наблюдать, как выкатываются из орбит ее глаза и вываливается язык. Какая замечательная вещь рефлекс! Ее руки и ноги продолжали дергаться, а тело корчилось еще несколько минут после того, как она была мертва. Я так увлекся наблюдением за этими спазматическими движениями, что даже пожалел, что они прекратились. Я наблюдал бы за ними вечно.
Должен признать, что шесть лет супружеской жизни были для меня сущим бедствием. Без сомнения, я сам частично виновен в этом. Мне никогда не следовало бы жениться. То, что я влюбился, я сейчас оцениваю как мою единственную серьезную ошибку в жизни. Она не вписывается в рамки того трезвого, расчетливого рассудка, которым я всегда старался руководствоваться и который, на мой взгляд, венчает формирование совершенного человека. Так хладнокровно расправившись с Фрэнсис и избавившись от суеверного ужаса перед возмездием, который гложет рассудок людей, задумавших убийство, я в собственных глазах восстановил чувство уважения к себе.
Фрэнсис была прелестным маленьким существом, с лицом, похожим на белый цветок, и руками, напоминающими льнущие ко всему усики растения. Наше супружество было для нее столь же несчастливым, сколь и для меня, так что то, что я совершил, явилось, без сомнения, счастливым исходом для нас обоих. Конечно, я мог бы позволить ей продолжать вести жизнь так, как ей хотелось, пока не появились бы основания для развода. Если бы гордиев узел был разрублен таким образом, я был бы весьма рад, но внимание публики в любом его проявлении глубоко противно мне. Шаг, который я предпринял, является, очевидно, наилучшим в данной ситуации.