— Довольно, дочь моя, довольно, — сказал отец Иосиф, — кто же станет сомневаться, что вы праведная христианка?

— Думаю, что никто, отец мой, — сказала донья Клара с тревогой в голосе.

— Я был бы нехристем, если бы в этом усомнился, — добавил священник, — кто все равно, что не соглашаться с тем, что виноград этот бесподобен или что этот бокал малаги достоин украсить стол его святейшества папы, когда за ним соберутся все кардиналы. Но как же все-таки обстоит дело с предполагаемым или возможным отступничеством доньи Исидоры?

— Святой отец, я уже ведь высказала вам, какую веру я исповедую.

— Да, да, всего этого вполне достаточно, перейдем теперь к вашей дочери

— Она говорит иногда, — сказала донья Клара, заливаясь слезами, — говорит, но только когда ее вынудишь на такой разговор, что в основе религии должна лежать любовь ко всему на свете. Вы понимаете, отец мой, что́ это может означать?

— Гм! Гм!

— Что все люди должны быть доброжелательными, кроткими и смиренными, какой бы веры и обрядов они ни придерживались.

— Гм! Гм!

— Отец мой, — продолжала донья Клара, несколько задетая тем недоверием, с которым отец Иосиф выслушивал ее сообщения, и решив поразить его каким-нибудь примером, который подтвердил бы истинность ее слов, — отец мой, я слышала, как она осмелилась выразить надежду, что еретики, что составляют свиту английского посла, может быть, не будут навеки…

— Замолчите! Я не могу выслушивать подобные речи, а то мне придется отнестись к этим заблуждениям строже. Как бы то ни было, дочь моя, — продолжал отец Иосиф, — могу вас пока что утешить. Это так же верно, как то, что этот чудесный персик сейчас у меня в руке… Попрошу вас передать мне еще один… и так же верно, как то, что я сейчас выпью этот бокал малаги… — последовала продолжительная пауза, свидетельствовавшая о том, что обещание выполняется, — да, так же верно, — тут отец Иосиф поставил пустой бокал на стол. — Сеньорита Исидора все же в какой-то степени христианка, как это вам ни кажется неправдоподобным. Клянусь вам в этом, той рясой, что сейчас на мне; что же касается всего остального, то небольшая епитимья и… Словом, я позабочусь об этом. А теперь, дочь моя, когда сын ваш, дон Фернан, окончит свою сьесту, — ибо нет оснований полагать, что он удалился к себе для того, чтобы думать, — пожалуйста, передайте ему, что я готов продолжить шахматную партию, которую мы с ним начали месяца четыре назад. Я продвинул пешку до предпоследнего поля и следующим ходом получаю королеву.

— Неужели партия ваша длилась так долго? — спросила донья Клара.