Но едва лишь окончательно рассвело, как Дубильная Бочка скомандовал подъем и построение. Герильясы живо вскочили, построились — и сразу начали расходиться малыми группами. Некоторые тащили с собою раненых, другие нагружали на мулов корзины со всяческими припасами, бочонки с вином и вещевые мешки. Одни пели, другие спорили и пререкались, мулы и ослы неистово орали, погонщики ругались, и только английский капитан невозмутимо кипятил в котелке для себя чай. А Дубильная Бочка закрепил на стволе дерева под иконой зеркало и торопливо брился, поглядывая то в зеркало, то на икону и время от времени шевеля губами.

* * *

Лейтенант Рон никому не мог рассказать о том, что ему стало известно, до самого въезда в город, потому что к тому времени, когда ординарец вывез его из часовни, у него разыгрался такой жар, что бедняга два дня не приходил в сознание. И лишь теперь, услышав случайно имя де Болибара, ему довелось разоблачить грозный замысел перед нашим командиром полка.

Глава IV Снег на крышах

Глава IV

Снег на крышах

Маркиз де Болибар в тот же день беспрепятственно прошелся по Пуэрта дель Соль в час вечерних молитв. Никто не опознал его, и он мог бы затеряться в пестрой массе водоносов и торговцев рыбой, оливковым маслом и овощами, монахов, теснившихся вечером возле церковных дверей, и другого местного люда, словно карп в мутном пруду, если бы его несчастливая звезда не заставила его подслушать тайну, которая связывала цепями воспоминаний нас, пятерых офицеров: меня и еще четверых… Тайну нашу — и умершей Франсуазы-Марии, жены полковника Лесли, тайну, которая была глубоко заключена в наших сердцах; в ту ночь мы хвастливо делились ею, пьяные от аликанте и сердечной тоски, потому что на крышах лежал снег.

Но оборванный погонщик мулов, который с четками в руках сидел в углу моей комнаты, подслушал нас и должен был умереть…

Мы расстреляли его у городской стены, тайно и поспешно, без трибунала и без исповеди. И никто из нас не заподозрил — только я один, когда уже было поздно! — что это был маркиз де Болибар — этот оборванный старик, который после нашего залпа упал на снег, истекая кровью.

И никто не подозревал, какой страшный груз он взвалил на наши плечи, прежде чем умереть…

* * *

Я в этот вечер командовал караулом у городских ворот. Около шести часов я проверил и сменил пикеты, которые должны были патрулировать окрестности городских стен каждые полчаса. Постовые стояли на своих местах, держа под плащами карабины наготове. Стояли беззвучно и недвижно, словно статуи святых в нишах стены.