Благодаря моему плодотворному терпению, я узнал, что некая дама по имени Попьетт ткет удивительные полотна. И я стал мечтать об Арахне.
Вера в мифологию греков столь же сильна, как религиозная вера, а я никогда не отрицал полностью существование олимпийских богов. Но был крайне разочарован тем, что вышеназванная Попьетт была стара, как фея Карабосс, и никак не напоминала юную и прекрасную ткачиху.
Я долго думал о Минерве… и однажды вечером…
Я тайно проскользнул в домик, где потрескивал старый ткацкий станок, схватил старую Попьетт за плечи и повесил ее.
— Завтра, — сказал я себе, — когда я вернусь сюда, она будет превращена в паука. Такова моя вера в чудесные метаморфозы.
Я был удивлен и крайне разочарован, когда на следующий день вместо живого и подвижного паука, я увидел висящую старуху Попьетт, столь же уродливую и скукоженную, какой она была накануне.
Чудовище
Тигр в зоопарке спал, прислонившись головой к прутьям клетки.
Тетушка Пат приласкала его и лишилась трех пальцев от удара когтями. Но она продолжала любить животных, в том числе, и тигров, но пауки были исключены из круга ее любви.
Перед тем, как она отправлялась на прогулку в сад, я должен был уничтожить всех пауков-крестовиков с их волосатыми лапами и пауков-сенокосцев. У тетушки Пат было слабое сердце, и надо было избавить ее от того ужаса, который внушали ей паукообразные.
Однажды утром, когда она по каплям отмеривала свой ежедневный дигиталин, послышалось яростное царапанье у двери.
Обычно кошка Гримми так выражала свое желание быть допущенной к тетушке Пат, но еще никогда она не проявляла такого рвения и желания.
— Подожди, милая, иду, — сказала тетушка Пат.
И открыла дверь.
На пороге на волосатых лапах покачивался паук высотой в один фут, а его многочисленные глаза горели пламенем.
Тетушка Пат глубоко вздохнула, опустилась на пол, и сердце ее перестало биться.
Я унаследовал дом и двенадцать сотен фунтов ренты. Мочевой пузырь свиньи, папье-маше, клейкая лента и флуоресцентная лента — чудовищный паук обошелся мне в пятнадцать шиллингов.