– Шутыш, красавица.

– Нет, правда.

Грузин сделал приглашающий жест.

– Тагда бэры, оны всэ тухлые.

– Вы же сказали – свежие.

– Пашутыл, дарагая. Сколко тэбэ?

– Одно.

– Всего одын яиц? Паслушай, пачэму так мало? Бэры дэсаток.

– Нет, мне одно.

Грузин протянул ей яйцо.

– А оно точно тухлое?

– Вай-вай-вай. Обыжаешь, красавица. Тухлээ этых яиц па всэму рынку нэ найты.

Крутая направилась к выходу. А грузин закричал зазывно:

– Каму свэжий яиц! Падхады, бэры! Толка что из-пад куры!

– Держи, – протянула Любка Генке яйцо. – Смотри не разбей.

– А это нам зачем? – спросил Горохов.

– Гоголь-моголь будем делать.

– О, я люблю гоголь-гоголь, – оживился Самокатов.

Крутая ничего не ответила, лишь усмехнулась загадочно. Смысл этой усмешки Генка понял, когда они пришли к нему домой на Лиговку.

Разбив яйцо, Любка вылила содержимое в чашку. Мальчишки как по команде сморщили носы.