– Да как же ты могла перепутать?! – возмутился Самокатов.

– Сама не пойму.

– Бывает, – сказал Горохов. – Вон моему соседу, дяде Грише, перед операцией не тот наркоз дали.

– И что теперь? – спросил Генка.

– Теперь он на кладбище.

– Да я не про дядю Гришу. Я про себя.

– Надо другое снадобье готовить, – сказала Любка. – Против лявр.

Генка насторожился.

– А из чего?

– Манка у тебя есть?

– Есть.

– Нужно манную кашу сварить.

У Самокатов отлегло от сердца. Манная каша – это не тухлое яйцо.

– И еще нужен обувной крем, – добавила Крутая. – Его необходимо с кашей перемешать.

Генка в ответ лишь обреченно вздохнул.

Крутая сварила манную кашу и выдавила в нее из тюбика немного обувного крема. Все это тщательно перемешала, затем простерла над тарелкой руки и произнесла заклинание; на сей раз не нараспев, а скороговоркой:

– Ешь, Геночка, – подвинула она тарелку Самокатову. – Всего пару ложечек.

Генка, давясь, съел две ложки.

– Ну а теперь что?

– Финиш! – хлопнула в ладоши Крутая. – Больше никакие лявры тебя доставать не будут.