– Знаем мы, какая ты жертва, – сказал майор. – Читали твое уголовное дело. Оно похлеще любого «ужастика» будет.

– Это сфабрикованное дело! – заверещала вампирша.

– Не верещи, Катя. Лучше скажи, где Хозяйка?

– Какая еще Хозяйка?

– Сама отлично знаешь – какая.

– Нет, не знаю.

– Советую не запираться. Тогда суд учтет твои чистосердечные признания. И, возможно, заменит двадцатую статью на более легкую.

– Что еще за двадцатая статья?

– А ты разве забыла, где мы тебя арестовали? И что было до ареста? Кто его укусил? – Гвоздь указал на Генку. – Пушкин, что ли? Не-е-т, дорогуша, ты укусила. А это статья двадцатая, пункт «д» – «вампиризм». Пожизненное заключение, без права амнистии.

В глазах вампирши мелькнула тревога.

– Нет такой статьи, – неуверенно произнесла она.

– Уголовный кодекс показать?

Нестерова угрюмо молчала.

– В общем, так, – припечатал Гвоздь, – либо ты сейчас все рассказываешь, и тогда я ходатайствую перед начальством о смягчении твоего приговора; либо отправишься в знойный Магадан без всякого смягчения. Даю тебе три секунды на раздумье.

– Согласна, – поспешно ответила вампирша.

– Ну и где твоя Хозяйка? – вернулся к первоначальному вопросу майор.

– Не знаю. Она появляется, только когда ей чего-то нужно.

– Ее приметы?

Маленькая, толстая, старая.

– А может, высокая, худая, молодая?.. – Гвоздь в точности описал Риту Курочкину.