Так бросил мне кавказские ты песни, В которых бьется и кипит та кровь, Что мы зовем поэзией. Спасибо, Полакомил ты старого ловца! —

писал он Толстому.

— Поэтов в горах вокруг Толстого было много и тогда, как и теперь, — их просто не знали! — воскликнул Эффенди Капиев. — Возьмите наших лакцев, я сам лакец, какова хоть наша Патимат из Кумуха; она, аристократка, полюбила простого муталима. И какие она написала стихи, это девяностые годы; а Гасан Гузунов, он и сейчас жив. Сборник имеет, правда, рукописный. А Гарун Саидов — революционер-поэт. Наша семья жила в Темир-Хан-Шуре в доме его невесты. Когда он погиб, моего брата, родившегося в то время, назвали в честь погибшего бойца Гаруном. Он был и драматургом, Гарун Саидов, написал драму «Лудильщики».

А какой был даргинец Батырай! Могучий поэт! Как наш Цадаса, громил он невежество, угнетение, и ему под страхом штрафа запрещали выступать перед народом. За каждую спетую песню поэт должен был платить штраф — быка. Иногда собирали деньги на быка его земляки, и он пел сквозь слезы, и слушали его затаив дыхание. А когда он в нищете, в одиночестве сидел, не имея права громко подать голос, он, говорят, забирался в глиняный кувшин большой и там пел вполголоса. А Махмуд из Кахаб-Росо, Эмин лезгинский! Их много, они всюду, певцы! Надо собрать их песни, это достояние народа…

Так говорил Эффенди, с таким жаром, с такой сердечной заботой, что было ясно, что он и есть тот хранитель, тот передатчик песен этих названных им и нам неизвестных поэтов, которых он представит большому читателю.

Мы уходили из этого дружеского дома с убеждением, что Эффенди сделает большое, народное дело. И он сделал его. Все знают его переводы Махмуда, Батырая, прекрасную книгу «Резьба по камню», изумительную книгу о Сулеймане Стальском «Поэт». И чудесной его помощницей была неутомимая, одаренная Наталья Владимировна Капиева, которая и после его смерти самоотверженно продолжала работу над переводами горских поэтов. Ею составлен большой сборник народных лириков Дагестана, который открывает широкому читателю много новых славных имен.

Фронтовые записные книжки Эффенди Капиева говорят о том, что он был на пороге нового большого труда, посвященного советским людям, защищавшим родной Кавказ от вражеского нашествия…

Тогда, в 1933 году, мы не знали, что нас ждет в будущем, таком близком. Через шесть лет уже загремели выстрелы в лесах под Ленинградом, на Карельском перешейке, а еще через полтора года пожар войны уже бушевал от моря до моря и, наконец, стал обжигать снега Кавказа.