Криво посмотрев на профессора, капитан Глеб Никитин поднялся с колен.

— Не смей без моего разрешения совать сюда бумагу. Понял?

Правильный и угрюмый приказ поняли все суетящиеся вокруг доброхоты.

До старых берез, расположение которых Глеб запомнил еще с утра, он дошагал не спеша. Также спокойно нащипал под большими сучьями сухих пленочек бересты, потом спустился в знакомый овражек к высоким елкам, собрал весь серебряный мох в нижних пазухах тяжелых шершавых веток…

Мешал ветер. И пристальные молчаливые взгляды.

Он потер в руках мелкую бересту, собрал ее в комок. Снял со спичечного коробка рубашку и затолкал в ее пустоту шуршащие березовые полоски. Закрыв на мгновение спиной ветер, чиркнул спичку и низко, но уверенно поднес робкий огонек к заготовленной конструкции. Тут же накрыл ее кусочками сухого мха и мелкими еловыми ветками, достав их из кармана.

— Тащите дрова! Ну, чего уставились?!

И опять понеслись радостные крики через всю поляну…

Шведы дружной парой бросились ломать погибшие в прошлые годы корявые ольховые сучья.

Глеба тронул за плечо чернявый итальянец.

— Ты ведь не такую охоту имел в виду когда мы с тобой сегодня спорили?

— Нет, конечно… Извини, я немного погорячился с этим мероприятием. Думал, что все будет совсем не так. Просто хотел вас отвлечь от грустных мыслей.

— Понимаю.

О'Салливан хорошо улыбнулся.

Перед маленьким пока еще костерком быстро росла куча разнообразного топлива. С гиканьем и неприличными возгласами иностранные граждане участвовали в общей работе. Погреться и обсохнуть у жаркого костра хотели все.

— Молоко в палатке.

Бориска еле разжимал губы, не глядя в глаза старшему товарищу.