Бориска молча наблюдал, как его командир ходил по траве, как он поправлял спальный мешок и брезент под ним, как нагнул две маленькие колючие акации в изголовье и связал их в дугу.

— Зачем это?

— Не люблю неожиданностей.

Еще раз поправив рюкзак под своей головой, Глеб, уже лежа, улыбнулся в прозрачной утренней темноте.

— Давай-ка, брат Бориска, подремлем счастливо еще некоторое время…

День 7. Суббота. Десять процентов отцовской крови

День 7. Суббота.

Десять процентов отцовской крови

На завтрак они пили кофе и пиво.

Перед этим нестройной очередью умывались на улице перед колодцем, некоторые, смущенно, переодевали в сторонке свои весьма заблеванные одежды. Всей бандой дружно хохотали над изумленной физиономией растерзанного О'Салливана, которого на рассвете привез с фермы заботливый лесник.

Морпеховские грузовики пришли под командованием уже знакомого им картавого майора.

Хиггинс принялся было трогательно, длинно и непонятно извиняться перед Люсей, но сбился с похмельной мысли, смутился и убежал в огород. Николас крепко, по-мужски прощался с лесником. Безо всякого на то злого умысла богатыри гулко шлепали друг друга по обширным плечам. Протягивая к коллегам трясущуюся ладошку, Бадди жалобно просил у всех аспирин. Такого лекарства ни у кого из присутствующих не нашлось, и поэтому свеженький озорник Хулио притащил из кухни две маленькие рюмашки. Профессор горестно всплеснул ручками и употребил то, что было в рюмке, внутрь. Оружейник захохотал и точно также оперативно опохмелился.

Бородатый немец двадцатый раз фотографировался с местной, хозяйской собачкой. Остальные его земляки одобрительно щупали мощный, вековой, фундамент лесничества.

— О! Я, я! Натюрлих!..

…Подробности хулиганского рейда, которым они затем промчались из леса до своей гостиницы, расположенной в самом центре славного и красивого города, наверняка войдут в устные предания местных краеведов.

Сотни, да что там, тысячи горожан, ранним субботним утром собравшиеся прогуляться на рынок, в хлебобулочные магазины, в свои школы и университеты, стали свидетелями этого разнузданного нетрезвого марша!

Различные песни, военные и не очень, лились из грубых мужских глоток.

Асфальт, приятно щекочущий через армейский грузовик их истерзанные лесными корягами задницы, был удивительно ласков и бархатист! Вокруг было много красивых женщин и все они, без исключения, мило и призывно улыбались славным воинам!