– Ага… Здрасьте… – «Маэстро» слегка смущенно шмыгнул поцарапанным носом.

Его приятель деликатно осведомился:

– Мы вас не очень стукнули?

– Не очень. Меня трудно своротить с места…

Они посмеялись. И смотрели открыто, без боязни и подозрения, вольные дети счастливого города, где нет никакой опасности для маленьких жителей. Большие тетратканевые куртки висели на их плечах, как рыцарские плащи.

– Я слушал ваш концерт, – сказал я. – Замечательно вы поете. Могу сказать со знанием дела, поскольку в детстве сам пел в мальчишечьем хоре. Правда, было это в незапамятные времена. И сейчас в это трудно поверить, глядя на мою монументальную фигуру…

Мой знакомый опять вежливо посмеялся, а его приятель – рыженький и серьезный – сдержанно возразил:

– Ну почему же…

Видимо, он уловил, что я подлаживаюсь к ним.

Надо было приступать к делу.

– Кстати… – сказал я и ощутил, как засосало под сердцем. – Я очень был похож на вашего юного коллегу, который пел «Песню Джима». И между прочим, сам я тоже исполнял эту песню. Любопытно узнать, как зовут этого голосистого юнгу?

Фонарь светил ребятам в спину, лица их были в тени, но я все же заметил, как скользнуло по лицам недовольство.

– Мы не знаем, – неохотно отозвался хорист с поцарапанным носом.

А другой проговорил чуть насупленно:

– Это же не наш солист…

Чего-то подобного я ждал! И стало еще тревожнее. Но я изобразил легкое такое, небрежное удивление:

– Вот как? Ваш руководитель маэстро Полоз практикует приглашение звезд со стороны?

– Он много чего практикует, нас не спрашивает, – уже с откровенной хмуростью сообщил рыженький. – Он любит эффекты.

– Ага, – простодушно подтвердил обладатель поцарапанного носа. – Приведет незнакомого пацана прямо на концерт и говорит: «Этот мальчик будет сегодня петь с нами…»

– Но как же так? Без репетиции?